Тридцать ночей

Она любила всё британское и никогда не прекращала расстраиваться из-за моего Королевского английского, как она называла мою манеру говорить. Я пыталась ей объяснить, что была воспитана профессорами из Оксфорда, которые приравнивали сленг в английском языке к сере в природном газе: безопасна в малых дозах, но всё также зловонна. Но это никогда не останавливало её питать надежду, что однажды я заговорю, как Бриджит Джонс. Чего я никогда ей не рассказывала, так это то, что моё настоящее произношение напоминает мне о родителях, и с той минуты, как я села на самолет в Портленд, я старалась американизировать свою речь настолько, насколько это было возможно.

Все же, чтобы заставить её улыбнуться, я постаралась спародировать Бриджит.

— Ты права. Мудаки-извращенцы, вот кто они! — моему голосу не хватало убедительности.

Реаган посмотрела на меня со смесью беспокойства и сострадания. Я избегала встречи с её полными слёз зелёными глазами.

— Мы найдём способ, — она топнула своим резиновым сапогом "Хантер"⁶ об пол. — Должен быть способ. Я звоню папе, он выяснит это. Моя семья любит тебя.

Счастливая Реаган, у неё был отец, который всегда всё делал правильно. К сожалению, даже добрый мистер Старр не может сражаться со Службой Гражданства и Иммиграции США. Но я позволила ей тешить свою иллюзию. Нет причин для того, чтобы мы обе чувствовали себя несчастными. В это время она уже разговаривала по телефону, набирая максимальные обороты. Я попыталась максимально от этого отстраниться. Я знала все варианты, так же, как знала и периодическую таблицу. Но как бы я ни старалась, некоторые слова просочились через мою защиту.

— Да, неимоверно, я знаю... Нет, у неё никого такого нет, чтобы... Я не знаю... Ага, разузнай, папа... Минутку, я спрошу.

Она окликнула меня, взглянув поверх плеча.

— Иза, как думаешь, ты сможешь продать формулу своей добавки за один миллион?

Ах, да, об этом варианте я тоже знала. Если у меня есть припасённый миллион долларов, и если я вложу его в американскую экономику, они позволят мне остаться. Я фыркнула. Это способ для богатых купить всё, что они пожелают.

— Нет, Реаган, я не смогу, — я попыталась не показывать угнетённость в своём голосе. Она просто пытается мне помочь и не может принять "нет" за ответ.

По правде говоря, я рассматривала этот вариант. Если бы у меня было бы в запасе ещё шесть месяцев на окончание последней стадии испытаний, возможно, я смогла бы продать добавку. Легко усваиваемые белки, непрерывно выделяющие энергию при переваривании — это перспективное направление, особенно при использовании в целях гуманитарной помощи или в военное сфере. Но никто не будет даже интересоваться ею до тех пор, пока не закончены испытания. Не говоря уже о том, что эта добавка была мечтой моего отца, и, продав её, я буду чувствовать себя так, словно заново похоронила его, но только на этот раз заживо.

Реаган закончила разговор, на её лице отражалось упрямство.

— Не переживай. Мы что-нибудь придумаем.

Я попросту кивнула.

— Спасибо, Рег. И твоему папе тоже спасибо. Я не смогла бы продержаться так долго без тебя.

Она стремительно метнулась через нашу маленькую кухню и заключила меня в объятия, выжав последний воздух из моих лёгких. Мне будет не хватать её, как Портленду не хватает солнца. Сейчас они с Хавьером были моей маленькой семьей. Она была сестрой, которой у меня никогда не было. Я почувствовала комок в горле и быстро отступила, до того, как снова развалюсь на мелкие кусочки.

* * * * *

После обеда, надев фланелевую пижаму, я калачиком свернулась в кровати. Фото моих родителей стояло на прикроватной тумбочке. Питер и Клэр. Мне потребовался целый год, чтобы я смогла произнести их имена вслух. Если у чего-то есть имя, значит ли это, что оно существует? Я выключила свет и начала повторять в уме периодическую таблицу. Водород, 1,008... Внезапно — одним своим точным движением — мистер Хейл появился в темноте. Я поедала глазами его скульптурные губы, тёмные волосы, широкие плечи. Я притворилась, что он знает о существовании девушки с картины. Я позволила себе вообразить, что он может создать законы, которые не запрещают ей быть мною. И представила, что он сможет остановить время. Последним, что я видела, были его сапфировые глаза. А затем ночь окрасилась в оттенки бирюзового, и я забылась.

Глава 5

Тик-так

— Что ты сказала? — профессор Дентон уставился на меня, словно у меня за ночь выросли рога.

— Да, они отклонили заявление. Я действительно ничего не могу с этим поделать, — моё горло сдавило. — Мне так жаль, профессор. Вам придётся найти мне замену на лето, но я могу помогать с обучением столько, сколько вам потребуется, — пробормотала я, как будто это было настоящей проблемой.

Он печально посмотрел на меня. У него было доброе лицо и борода с проседью, светло-голубые глаза, которые всматривались в меня через очки в тонкой оправе. Казалась, прошла вечность, прежде чем он покачал головой.