Тридцать один. Часть I. Ученик

Орды поглотителей взяли штурмом резиденцию королевской семьи Благограда. Сопротивление магов подавлено. Среди защитников огромные потери.

– Почём бороды носят! – захрипел гном.

Гильдия иллюзий выступила с официальным заявлением: «Поглотители устроены не так, как мы, поэтому не могут быть убиты обычными заклятиями. Гильдии Огневиков и Водолюбов предложили…

Дагар зло бросил жёлтое перо, и повисшие в воздухе сияющие буквы растворились.

– Я так и знал, что эти надменные всезнайки нас когда-нибудь погубят, – в отчаянии протарахтел гном.

Жена поднялась из-за стола и погладила его непослушную рыжую шевелюру, прореженную седыми волосами.

– Не изводи себя, – посоветовала гномесса.

Поцеловала мужа в красный от горна лоб и, собрав со стола тарелки, ушла на кухню.

Дагар выругался сквозь зубы и, покосившись на суетящуюся у мойки гномессу, достал трубку. Расшнуровал кисет. Помял пальцами ароматные листья и положил их в табачную камеру. Приладился к мундштуку и, чиркнув огнивом собственного изобретения, закурил.

После второй затяжки его грубое, испещренное шрамами и морщинами лицо разгладилось. Глаза закрылись, а на узких губах заиграла блаженная улыбка.

Трубку гном тоже справил сам. Другой такой нельзя было сыскать ни в одном из тридцати миров. К чаше крепился шестеренчатый механизм, закрывающий камеру и не позволяющий табачным листьям потухнуть. Толстый и неказистый чубук собирал вредные смолы. Сбрасывал в казенную ячейку и окончательно уничтожал заклятьем распада. Мундштук тоже хранил секреты, но их Дагар держал в строжайшей тайне.

– Опять дымишь! – проворчала с кухни жена. – И так все лёгкие горном выжег, совсем прогореть хочешь?

Гном вжал голову в плечи и, накрыв трубку бугристой ладонью, двинулся к дверям. На ходу бросив:

– Я в мастерскую!

Жена ещё причитала, когда Дагар выскочил во двор. Перехватив одной рукой трубку, другой он аккуратно притворил дверь. Распрямил плечи и вдохнул влажный промёрзший воздух.

Кузница стояла в ста шагах, в устье сбегающего со скал ручья на краю выдвинутого в тихую воду песчаного мыса. Из трубы клубами вываливался чёрный дым. Ученики кузнеца вставали рано и уже растопили печь. Мастер не давал им спуска.

Воткнув трубку в рот, Дагар пошёл к мастерской. Даже любимый табак не мог надолго отогнать тревожных мыслей. Он жил, по его собственному мнению, в самом красивом из тридцати миров. В лучшем месте. В прекраснейшем из фьордов. Но чем сильнее что-то любишь, тем страшнее это потерять.

Дагар передёрнул плечами. Закинув голову, он завертел короткой шеей то вправо, то влево. С мшистых, поросших вереском скал свисали клоки густого тумана. Ветер с моря ещё не поднялся, не проник в залив, но его приближение чувствовалось. Как ощущались и более серьезные беды. Старый гном боялся, что маги не справятся с новой угрозой. Они слишком надменны, чтобы признать ошибки и могут проиграть войну. А если не справится чародейство, останутся только старые добрые топоры. Вот только кровушки тогда прольется, что и думать не хочется.

Дагар скривился. Выбил из трубки истлевший табак и вошел в кузню.

– Что телитесь, болванки тугодумные! – зарычал он.

Молодые гномы выстроились перед мастером с заложенными за спины руками. Мастер нарочно запрещал им отращивать бороды, объясняя сумасбродство защитой от огня. Якобы, неопытные ученики могли их спалить, а вместе с ними и кузницу.

– Привели зверя? – недовольно уточнил мастер.

Ученики замотали головами.

– Кувалдой ему по причинному месту, – расстроился Дагар. – Обещал же ведь, рудодел недоделанный.

– Ветра попутного нет. Вот и задерживается, – предположил младший ученик.

Остальные только головами покачали. Старшие давно привыкли, что мастер ненавидит, когда зря открывают рот. А тем более перебивают его.

– Ты чего поддувало-то раззявил! – взвился Дагар. – Давно уголёк в штанах не чистил? Хочешь кочегаром помастрячить? Ручонки уже к молоту тянутся, а плавки-то жидкие!

Младший ученик обречённо опустил голову. Не избежать бы ему неминуемой расправы, если бы не отворилась дверь.

В кузницу ввалился огромный гном с иссиня-черной, завитой косами бородой. Его лицо обезображивало с десяток шрамов. Один из них пересекал обе щеки так, что левая ноздря начиналась на палец выше правой. Из-за этого нос напоминал перекошенный свиной пятак. Его и звали Кровавым Хряком. Даже Дагар, давно знавший вошедшего, уже не помнил его настоящего имени.

– Припёрся! – закричал мастер. – Я уж думал, ты остатки совести на пиво поменял! Хотел тебе кляп с чугуна сковать, чтобы пасть свою пакостную не разевал.

Ученики с облегчением ретировались. Старый гном нашел новую жертву. Теперь ему будет не до них, хотя бы некоторое время.

– Я слово держу! – обиделся Хряк. – Сказал под жовтень к концу седмицы буду, и пришёл!

– А посылка моя где? – заворчал Дагар.

– Тут не просто всё, – Кровавый Хряк окинул жадным взглядом кузню, тоскливо уточнив. – Выпить нечего?

– Ты мне заготовки не плющь! – заревел старый гном. – Посылка моя где?