Тридцать одна сказка обо всём на свете

Это кричали рыбаки. Они с утра уже вышли на рыбалку, и сейчас, сплавляясь на лодках вниз по течению, проверяли расставленные накануне сети. Их было тоже трое; двое на основной, большой лодке, и один на маленькой, вспомогательной. Сети они как раз уже проверили, и даже выгребли кой-какой улов, и тут вдруг рыбачок, что был помоложе и позорче, заметил своим острым взглядом тигрят на островке возле берега.

Да и как не заметить таких-то малышей; три белых, мокрых, трясущихся комка шерсти. И вполне естественно, рыбачок, увидев такое диво, закричал. Не прошло и минуты, как рыбаки, усиленно взявшись за вёсла, стали скорей грести к островку, чтоб получше разглядеть свою находку. И чем ближе они подгребали, тем стремительней их удивление сменилось на жажду наживы.

– Смотрите-ка, какие крохотные белые тигры!… Совсем котята!… Я таких ещё никогда не видел!… – заголосил молодой рыбак.

– И ведь точно,… совсем малыши,… притом такого необычного окраса, белые,… только мокрые!… И я думаю, что как раз из-за такого окраса их мать и бросила их,… ведь тигры не воспринимают тех, кто отличается от них!… Видать, тигрица выгнала котят из логова на реку, чтоб они тут утонули… – предположил второй рыбак, который по возрасту был чуть старше первого.

– Хм,… да ничего-то вы не понимаете!… Это боги нам знак свыше подали,… нас трое и тигрят столько же,… каждому по котёнку!… Это нам награда за все наши мытарства!… Вот вы представьте, сколько могут стоить эти белые малыши, если их, к примеру, продать в бродячий цирк,… или же в зоопарк к самому падишаху,… наверняка бешеных денег стоят!… Может даже тысячу золотых рупий!… Да на такие деньги можно три жизни безбедно прожить!… – с явно алчным настроем заключил третий и самый старший рыбак.

– Ого!… тысяча рупий!… да это же богатство-то какое!… Но только как его заполучить!?… ведь падишах живёт в Калькутте на священном Ганге, а мы здесь на Брахмапутре прозябаем!?… – чуть ли не пуская слюнку от соблазна обогатиться, запричитал первый рыбак.

– Ха-ха!… вот глупец!… Ну, неужели ты не знаешь, что Брахмапутра впадает в Ганг!?… Стоит нам только спуститься вниз по течению, как мы самым спокойным образом попадём в Калькутту!… Но такими, какие мы сейчас, нам там не быть,… нас просто не пустят к падишаху в этом рыбацком тряпье!… Надо сначала вернуться домой, переодеться, привести себя в порядок,… и только тогда отправляться в путь!… А сейчас, ну-ка хватайте этих котят и сажайте в мешок, чтоб они не смогли царапаться да кусаться,…поплывём домой… – мигом настроил на нужный лад своих младших товарищей бывалый рыбак и кинул им мешок с веревками, чтоб те скорей пленили тигрят.

Ну а молодые рыбаки ребята ушлые, проворные, им не впервой что-либо в мешок паковать, им случалось и сомов размером с бревно ловить, а тут всего-то тигрята-малыши. Похватали они их моментом, да в мешок покидали. Куда уж тут царапаться да кусаться, за шкирку хвать и все дела. А бедные тигрятки как в тёмный мешок попали, так сразу присмирели, прижались друг к дружке и молчат, даже мяукнуть не хотят, вон как им боязно, ведь до этого их в мешок ещё никто не сажал. Рыбаки же, быстро поблагодарили богов за неожиданный улов, и поспешили к себе в деревню, готовиться к путешествию в Калькутту.

4

А тем временем мать-тигрица, удачно поохотившись, возвращалась домой в убежище. И уже на подходе к нему почуяла что-то неладное. Стояла необычная тишина, не слышно ни шороха возни, ни ворчанья игры, всё тихо и спокойно.

– Может, спят?… намаялись, наигрались, вот и задремали… – предположила тигрица и прибавила шагу. Каково же было её изумление, когда она обнаружила убежище совершенно пустым.

– Что такое?… где мои шалунишки?… Вот же плутишки-безобразники,… наверное, куда-то спрятались,… видимо обиделись, что я перед уходом на охоту так их отругала, и решили отыграться… – пока ещё ничего не понимая, подумала тигрица, а вслух стала звать своих котят, – ну где же вы мои сорванцы!?… А ну выходите шалунишки,… я вам свежего молочка принесла,… идите лакомиться… – ласково промурлыкала она и стала обнюхивать воздух, ища след своих малышей. Так потихоньку-полегоньку, шаг за шагом, она сначала вышла из убежища, затем, точно следуя по запаху, направилась к реке, и вот уже там оказалась прямо на обрыве. Дальше след терялся.

– Ах, что это!?… не может быть!… Неужели мои бедные котятки из-за моих попрёков бросились в реку и утонули!?… Ну, зачем я так на них сердилась и ругала!?… Нет-нет!… я не вынесу этого!… Ах, вы мои маленькие тигрятки… – предположив самое страшное, залилась слезами тигрица. Сердце матери было разбито. Её рыдания гулким эхом разнеслись по всей Брахмапутре. И ещё неизвестно чем бы закончился её плачь, если бы с реки не поднялся свежий ветерок и не принес ей тихий голос.

– Зря ты льёшь слёзы, мать-тигрица,… твои тигрята не утонули, они живы,… но если ты не перестанешь плакать, то можешь потерять своих деток навсегда… – возвестил голос и лёгким шелестом растворился в джунглях.