Тридцать первый выстрел

Блокировкой бандитов командовали пожилой сухощавый омоновец, звание которого разобрать было невозможно, поскольку погоны были прикрыты бронежилетом и «разгрузкой», и обыкновенный ментовский подполковник, у которого погон смялся и теперь высовывался из-под стандартного стального бронежилета. Они встретили нас у угла улицы, где нам предстояло повернуть. Каждый держал в руке по переговорному устройству, обладающему таким хриплым и пропитым «голосом», что требовалась особая система тренировки, чтобы научиться разбирать произнесенные слова. Но омоновец с подполковником, видимо, были людьми опытными и поняли, когда им доложили о нашем приближении. И вышли встретить за два дома от блокированного. По крайней мере, на такой дистанции можно было разговаривать спокойно, без крика и автоматным очередям не кланяться.

– Подполковник Апостолов, спецназ ГРУ, – представился я, пожимая руку тому и другому.

– Майор Адилов, – в свою очередь представился омоновец.

– Подполковник Зулпукаров, – выполнил необходимую процедуру и мент со смятым погоном, но тут же свой погон и поправил, с трудом затолкав его под тяжелый бронежилет.

– Докладывайте ситуацию.

– Три мужчины и женщина. Пытались въехать в город. При проверке документов в машине расстреляли инспектора дорожной службы. Второй инспектор ответным огнем прострелил колеса машины. Один из бандитов, кажется, легко ранен. По крайней мере, следы крови остались и в машине, и на асфальте. Но бежали все уверенно, легко. Потому мы думаем, что рана легкая. Бандитам пришлось бросить машину. Натянули на головы маски «ночь», пытались пробежать через поселок, но от преследования уйти не смогли. ОМОН сел им «на хвост». Тогда ворвались в дом. Во дворе застрелили собаку и сбили с двери замок. Хозяев в доме не было. Они только недавно вернулись, их соседи вызвали. Просят не стрелять из гранатометов и пулеметов – боятся, что дом повредим или пожар устроим.

– Дом одноэтажный? – спросил я.

– Да, бедненький дом, небольшой. В подвале сапожная мастерская. Раньше у них там дедушка работал, недавно умер. Сейчас никто там не работает. Подвал бетонированный, потому бандиты сразу туда и спустились. Имеются шесть узких и длинных вентиляционных окон, идеально подходящих под бойницы, – по два окна с фасада и сзади, и по одному окну с боков. Через них им не выбраться. Выбираться могут только через первый этаж. Мы блокировали и входную дверь, и черный ход, и вообще все четыре стороны, потому что они могут попытаться уйти через окна. Но людей не хватает. По два человека с каждой стороны.

– Двоих прижать плотным огнем можно без проблем. Одного человека хватит, – дал я консультацию специалиста. – Остальные подойдут вплотную – и уничтожат. И даже торопиться сильно не будут. Желобков, выводи людей на позицию. Что скажешь, Владимир Андреевич?

Кочергин вместе с Алексеем стоял за моей спиной, и я видел, с каким удивлением местные менты смотрели на этих гражданских участников войсковой операции.

– Нужно на дом посмотреть. Можно это сделать?

– Простите, это кто? – спросил у меня майор Адилов.

– Руководитель научной бригады, – коротко и без подробностей сообщил я. – Будем испытывать новое оборудование.

– Дом этим не повредим? – спросил подполковник Зулпукаров и посмотрел в сторону, где стояли мужчина, женщина и два подростка, один лет пятнадцати, другой лет тринадцати, должно быть, хозяева дома с детьми.

– Дом не повредим? – в свою очередь спросил я Кочергина, повторяя вопрос ментовского подполковника, только, конечно, с другой интонацией.

Он улыбнулся.

– Разве что сильно утеплим подвальное помещение. Правда, какое-то время им нельзя будет пользоваться.

– Я спрошу у хозяев, согласны ли они, – забеспокоился с чего-то ментовский подполковник.

Вообще-то в подобных случаях хозяев никогда не спрашивают, даже если дом расстреливают из танковых пушек. Местные власти потом, как говорят, иногда компенсируют ущерб. Но размер компенсации часто зависит от личных и семейных отношений с местной властью.

Я с некоторым удивлением посмотрел на майора Адилова. Тот понял мой взгляд правильно.

– Это родственники товарища подполковника.

Я включил в нагрудном кармане «разгрузки» портативную радиостанцию «подснежник», обеспечивающую связь внутри группы.

– Я – Тридцать Первый. Геннадий Викторович, как дела?

– Заняли позицию. Ждем команды.

– Снимай ментов, отправляй их к месту сбора. Время близится к вечеру, им спать пора. Положение контролируем собственными силами. Действуй!

– Это как так? По какому праву? – спросил вернувшийся подполковник Зулпукаров.