Тридцать пять родинок

Я так понимаю, любовь к собакам передается на генном уровне, и именно эту Z-хромосому Любимая ухитрилась передать дочечке. Я замирал от ужаса, когда крохотная девчонка из прогулочной коляски тянула свои мелкие пальчики ко всем пробегающим мимо огромным кобелям. Когда дочка научилась гулять без коляски, все наши прогулки превратились в одну сплошную погоню: она бегала за собаками, а я гонялся за ней.

Сломался я на каком-то огромном эрделе. Бедный пес, сбежав от хозяйки, спер в помойке какую-то гнилую кость и как раз собирался перекусить. Поскольку одним глазом он следил за хозяйкой, а вторым поглядывал на свою добычу, мелкую девчонку, подкрадывавшуюся сзади, он заметить не успел. Пока я на ватных от ужаса ногах подбирался к композиции «Девочка дергает за уши собаку» с одной стороны, а хозяйка, размахивая поводком, бежала с другой, дочечка успела несколько раз смачно поцеловать эрделя в морду.

— Буэ! — сказал я, вернувшись домой и умывая извозюканное в кости дочечкино лицо.

— Не «Буэ», а надо заводить свою, — возразила Любимая.

И тут я сломался.

— Надо, что уж…

Завести мы решили таксу. Просто я прекрасно понимал, что дочечка будет таскать собаку за хвост и дергать за уши. А такса — это ж как раз такая порода. То есть уши у таксы рабочие — когда собака лезет в нору за лисицей, она прикрывает ушами глаза, а за хвост ее вытаскивают из норы, когда она в лисицу вцепится. Ну и прикольная она, такса-то, что уж тут говорить — прямо как игрушка…

Как вы понимаете, дочка таксу с рук не спускала. Те, кто никогда не держали собак, наверняка брезгливо поморщатся, но умилительней картины, чем маленькая девочка, спящая в обнимку со щенком, я представить просто не могу. А возня на полу или на диване? А еда, которая из нудных уговоров превратилась в соревнование «кто быстрее сожрет?».

Но полная идиллия царила только дома, а на улице такса вела себя просто по-свински.

Стоило дочечке выйти с ней на прогулку, как эта сучка немедленно сбрасывала с себя ошейник и убегала в неведомую даль. Найти ее, особенно в темноте, было просто невозможно. Но и объяснить дочке, почему ее собака куда-то убегает, тоже никак не получалось.

— Это моя собака? — спрашивала у меня грустная дочечка.

— Твоя! — отвечал я решительно.

— А где она? — недоуменно разводила руками дочечка.

— Вон там! — уверенно тыкал я рукой в темноту.

— Приведи ее! — требовательно топала дочечка крохотной ножкой.

— А ты позови, она сама прибежит! — лукавил я, прекрасно зная, что эта сучка прибежит к нам только тогда, когда нагуляется.

Но дочечка искренне верила в волшебную силу хозяйского голоса и могла часами зазывать эту гадину: «Марта! Марта! Ко мне!»

И все это время, пока моя бедная девочка надрывала криками пупок и заглядывала в поисках собаки под все окрестные кусты, эта хитрая сучка играла с какими-то другими детьми, ловила голубей, гонялась за кошками, в общем, жила насыщенной собачьей жизнью.

Когда летом Любимая с дочкой поехали на дачу, выяснилось, что в Марте скрыт огромный охотничий талант. Двоюродный брат тестя, егерь соседнего охотхозяйства, опытным глазом сразу заметил юное охотничье дарование, а когда ради эксперимента взял Марту с собой в лес, вернулся оттуда словно пришибленный.

— Отдайте мне собаку, — сразу начал он разговор с главного. — Добром прошу.

Дочечка возражала очень сильно, поэтому егерь начал торговаться с Любимой.

— Вы ж в городе ее только портите! — заглядывал он Любимой в глаза. — Это ж охотничья собака! Отдайте!

— Это моя собака? — спрашивала дочечка.

— Твоя, — кивала головой Любимая.

— Не отдам!

— Я вам за нее двести рублей заплачу! — хватал егерь Любимую за руки.

— Это моя собака? — влезала в торговлю дочечка.

— Твоя, — вздыхала Любимая.

— Не отдам!

Короче, торговались они долго. Дочечка наконец уступила, под строгое обещание, что немедленно по возвращении домой мы купим еще одну собаку, но такую, которая будет играть только с ней и никуда от нее убегать не будет. А Любимая выторговала себе с егеря кроме денег еще каждую десятую шкуру со всех зверей, которых возьмет Марта. На том и ударили по рукам.

И действительно, какое-то время егерь присылал нам с оказией шкурки белок, лис и почему-то очень много енотов. Дочечка очень радовалась этим передачкам, она помнила Марту, и это были словно приветы, присылаемые ей из леса. Но через пару лет егерь шкурки присылать перестал, и мы все вместе решили, что такса все-таки наконец сбежала от него в лесу и больше уже не вернулась.

А для дочечки, как и обещали, мы завели такую собаку, чтобы не отходила от нее ни на шаг. Мы завели овчарку.

Овчарку выбирал я сам.

То есть Любимая задачу мне поставила жестко: «Я обещала!» — больше ничто ее не волновало, так что голову ломать пришлось мне.

Я прикинул так: пока собака вырастет, поумнеет и выучится, дочке будет уже лет десять, так что собака должна быть служебной, чтобы дочка могла гулять с ней одна. В породах я не очень разбирался, в голову мне приходила только одна порода, которая будет послушно исполнять команды десятилетней девчонки, — овчарка.