Тридцать седьмое полнолуние

– Микаэль, – снова заговорил полковник. – Девичья фамилия твоей матери – Леборовски. Марина Георг Леборовски. Ты мой внук.

Ник отодвинул чашку с кофе – воняло нестерпимо, пережженными зернами. Как можно пить такую гадость?

– Ты понимаешь, что тебе говорят? – мягко, словно у дурачка, поинтересовался директор.

Ник посмотрел с недоумением: странный вопрос. Или он сделал что-то не так? Но не бросаться же на шею этому полковнику!

– Да, конечно, понимаю.

От кофейного запаха першило в горле и говорить было трудно.

– Это все? Я могу идти?

– Ты разве?.. – растерялся директор.

Полковник перебил:

– Микаэль, я приехал за тобой. Собирайся. Я подожду столько, сколько нужно.

Ник встал, ухватившись за край стола. Дерево мягко подалось под рукой, пришлось стиснуть пальцы, удерживая равновесие.

– Да. Я сейчас.

В приемной изнывала от любопытства секретарша. Увидев Ника, она всполошенно вскочила.

– Что случилось-то? На тебе лица нет!

Ник обошел женщину и рванул дверь.

В коридоре тоже пахло кофе.

Ковер на лестнице заглушил шаги. Вниз, быстрее. Второй этаж, проскочить мимо дежурного. По стертым гранитным ступеням в гулкий холл и сразу в сторону, за колонны.

В дальнем туалете никого – малыши сюда не допускались, а старшие почти все были в городе.

Ник дернул оконный шпингалет и зашипел, прищемив кожу. Створка открылась с треском. Оторвались и повисли тряпичные ленты с клочками потемневшей ваты. Ник перегнулся через подоконник в мокрый парк. Надсадный кашель скреб горло, рвался сухими хрипами, точно хотел взрезать изнутри. Казалось, еще немного, и Ник выхаркнет легкие с кровью.

Кашель прошел. Ник повис на подоконнике, обессиленный. На лицо оседала морось. Облизнул губы, и вкус дождя приглушил кофейный запах.

Значит, Микаэль Родислав Яров.

За влажной пеленой двигались темные силуэты деревьев. Прогудел теплоход – ветер принес звуки с Лады. Ник протянул руку, точно проверяя мир на прочность. Серая морось подалась, пропуская. Пальцы коснулись тополиной коры. Она крошилась, деревья в парке были старыми. Ник с силой провел ладонью вниз, но не почувствовал боли, только дышать стало почему-то легче.

Отряхнул руки. Нужно идти.

Возле спальни его перехватил дядя Лещ. Посмотрел с тревогой.

– Ты как?

– Нормально.

Воспитатель протянул новенький рюкзак с блестящими пряжками.

– Собери личные вещи, а из учебки мы потом перешлем, что у нас по учету не проходит.

Ник кивнул.

В спальне попахивало куревом. Умиротворенный Гвоздь стащил из-под подушки книгу и читал с середины.

– Хренотень какая-то, – сказал он, увидев Ника. Прищурился на рюкзак. – Началась раздача новогодних подарков? Рановато!

Ник открыл тумбочку. Что ему собирать? Казенные трусы? Вот стопка книжек – его, личные. Кружка с рисунком: кораблик на фоне Морского собора. Ремень поприличнее тех, что выдавали в приюте. Коробка кускового сахара. И все.

«Рафинад» Ник перекинул на соседнюю кровать.

– Денис, я уезжаю.

– Опа. И куда же?

– Родственники нашлись.

Гвоздь окинул его взглядом и сказал уверенно:

– Гонишь! Колись, эти суки «квоту» сняли?

Ник мотнул головой, потом спохватился:

– Не знаю. Я ж теперь вроде… ну…

– Коня е… – зло оборвал Гвоздь. Кажется, он поверил. Сел на кровати, пнул рюкзак. – А ниче, видать, обеспеченные родственнички. Ну и как же тебя зовут, Немой?

Лицо у Гвоздя перекосилось, ясно виднелся под нижней губой шрам.

– Микаэль Яров.

Ник поднял рюкзак и пошел к двери.

Гвоздь обматерил его в спину.

На подъездной дорожке стоял «Янгер». Рядом застыл директор под зонтиком.

– Рюкзак можешь положить на заднее сиденье, – сказал новоявленный дед, он уже сидел на водительском месте.

Ник открыл дверцу, чувствуя, как следят за ним любопытные малыши – они облепили окна на первом этаже, и дядя Лещ с Капой даже не пытались их отогнать.

– Я надеюсь, что пребывание у нас ты будешь вспоминать с теплотой и благодарностью. – Директор схватил Ника за руку и потряс, а сам при этом смотрел на полковника.

– Непременно.

– Тебя и твоего деда мы рады видеть у нас в гостях…

– Не забудь пристегнуться, – скомандовал Леборовски, поворачивая ключ в замке зажигания.

– До свидания, господин директор.

Ник опустился на сиденье. Ремень сразу же попал под руку, щелкнул замком.

Машина резко стартовала, сторож в брезентовом плаще едва успел развести створки ворот. В плотном потоке, казалось, не было места даже велосипедисту, но «Янгер» легко втерся на крайнюю правую полосу и тут же перестроился влево, наращивая скорость.

– Ты извини, но у меня мало опыта в общении с детьми, – сказал Леборовски. – Воспитанием занималась Кристи. Я все больше мотался по гарнизонам.

«Янгер» перемахнул через Ладу и двинулся в исторический центр.

– Кристина, твоя бабушка, умерла семь лет назад, – уточнил Леборовски.

Туристический автобус перекрыл улицу, пытаясь припарковаться у Старого музея. «Янгер» свернул, уходя на Большую Корабельную.

– Как мне вас называть?

Леборовски покосился на него.

– Как тебе удобно. Можешь дедом, можешь Георгом.

Ник думал, они остановятся возле одного из Корабельных особняков, но «Янгер» снова повернул.