Тридцать сребренников рублями (= Кинжал)

- Приятель, что живет с ним в одном подъезде, видел однажды Бочарова в компании какого-то как он выразился "взрослого парня". Этот "взрослый" что-то выговаривал Винсенту. Он держал одной рукой Винсента за лацканы пальто, а указательным пальцем другой водил у него перед носом. А потом, вроде бы, резко отпихнул Бочарова. Тот еле на ногах удержался. Но ничего, в бутылку не полез. Стоял как побитая собачонка и что-то бубнил, оправдываясь.

- Как этот приятель описывает "взрослого парня"? - спросил Доро.

- Высокий. Носит кепку. И - "очень неприятное лицо". Когда у него спросили, что значит "неприятное", он, подумав, заявил: "с такой мордой ему бы в кино убийц играть". Вот так вот. Не более, не менее...

- Когда приятель Винсента видел с ним этого человека?

- Говорит, будто пару недель тому назад, - ответил полковник. - Он потом поинтересовался у Бочарова, с кем это Винсент беседовал, а тот якобы махнул рукой и заявил, что это к нему привязался сотрудник налоговой инспекции.

- Координаты этого паренька можешь мне оставить?

- Дам завтра, - пообещал полковник. - Сейчас у меня их с собой просто нет.

- У меня будет к тебе ещё просьба. Завтра похороны моего сослуживца...

ГЛАВА 11

Откровения Сани Хмыря. Утром.

Кислярский как в воду глядел. Многочасовое пребывание на холоде в багажнике подействовало на Саню Хмыря явно отрезвляюще. У него было достаточно времени для того, чтобы обдумать манеру поведения в создавшейся не очень для него благоприятной ситуации. И, судя по всему, он сделал для себя правильные выводы. Во всяком случае, когда его выволокли из багажника и втолкнули в холодное помещение летней кухни, Саня лишь скрипел зубами, но молчал, предпочитая, видимо, не злить тех, в чьих руках он неожиданно оказался.

- Побудь тут, пока мы не перекусим, - пристегивая второй парой наручников Хмыря к идущей вдоль стены трубе, заметил Кислярский.

- Дай попить, - сплевывая на пол, потребовал Саня.

- Перебьешься, - бросил Вениамин, - А ещё раз плюнешь, выведу во двор, положу на снег и пристегну к идущей по земле трубе. Будешь у меня своим телом землю отогревать. Но зато ещё наешься снега и напьешься. Понял?

Хмырь не ответил.

- Кстати, - продолжил Кислярский, - Соседние дачи тут пустуют, так что при желании можешь повопить.

- Вопи сам, коль тебе охота.

- Ну как хочешь, - и Вениамин направился к выходу.

- Постой, - прозвучало у него за спиной. - Поговорить надо.

- Подождешь, - на секунду остановился Кислярский. - Ничего с тобой не случится. Говорить будешь, когда тебя спросят.

Заперев на висячий замок летнюю кухню, он прошел в дом.

- Ну как там? - ловко нарезая сало, поинтересовался Николай, успевший уже нацепить белый передник хозяйки. - По-прежнему лезет на рожон?

- Я бы не сказал. У него, видишь ли, после катаний в багажнике вдруг прорезалась острая потребность в простом человеческом общении. Понравился я ему, видимо. Прямо отпускать меня не хотел. Поговорить, понимаешь, ему внезапно приспичило.

- Так что же ты? - даже отложил в сторону нож Николай. - И нужно было воспользоваться случаем и выбить из него по максимуму, что удастся.

- Чудак ты, Колька, - с сожалением констатировал Кислярский. Программы всякие умные пишешь, а чудак... Психологию - ну абсолютно, напрочь то есть, не знаешь! - Он помолчал немного - Пойми ты, этот фрукт у меня сейчас там типа дозревает, что твоя узбекская дыня перед Новым Годом. Он, собственно, и сейчас уже готов откровенничать, но через часок это будет, как говорят в Одессе, уже нечто.

- Не передержи ты его, психолог, - заметил Денис, входя на кухню из соседней комнаты. - А то ещё перегорит у него желание "колоться".

- Не бойся. Не перегорит, а только закалится, - поправил друга Вениамин. - На холоде да в голоде... Ну да ладно, я пойду умоюсь, пока вы тут готовите. А за "обеденным ужином" послушаем, что там у Хмелева за разговоры в кабинете велись.