Тридцать третье марта, или Провинциальные записки

* * *

В селе Андреевское Александровского района Владимирской области, на стене продуктового магазина приклеено объявление о том, что тридцать первого августа в доме культуры состоится богослужение с благословением детей к началу учебного года… «Все смешалось в доме Облонских» из села Андреевского Александровского района Владимирской области.

* * *

— Ой, у вас под кедровыми орешками написано «не оч.». Это как? Не очень, что ли?

— Ну, что вы, женщина, это «не очищенные». Скажут тоже…

— А то я удивилась — прямо так все и написано. Вот же, думаю, продавец честный.

— Да вы не думайте ерунду-то всякую. Честный… Нет, ну ё… тьфу… мы, конечно, честные, женщина. Вам тут любая собака… У нас орехи такие — дай вам Бог зубов их разгрызть. Но эти вот кедровые… вы их не берите. Они не очень. Прошлогодние. Как завезут новый урожай — заходите.

* * *

Хлопнуть дверью в сердцах, выбежать из дому в голое осеннее поле и широко зашагать по раскисшей глине проселочной дороги, махать руками «куда прете, сворачивай, сворачивай!» неповоротливым серым облакам, облепленным по ватерлинию мокрыми желтыми листьями, кричать что-нибудь обидное злому и наждачному ветру, хохотать и плевать ему в лицо, после утирать свое, дрожать от холода красными синими ушами, оглушительно шмыгать носом, вернуться домой, прокрасться на теплую кухню, где жена, точно какой-нибудь Гефест, в клубах белого пара грохочет раскаленными сковородками и огромными кипящими кастрюлями, спрятаться незаметно где-нибудь у ней на необъятной груди или забиться в тектонические складки, в такой укромный угол, откуда она не сможет выковырнуть тебя своим стальным безжалостным пальцем, и тихонько ужинать стянутой по пути толстой свиной отбивной на косточке с жареным луком, зеленым горошком, картофельным пюре и ледяным соленым огурчиком, пить горячий крепкий чай с вареньем, смотреть по спортивному каналу футбол, женскую гимнастику, заснуть, а рано утром она проснется, стряхнет с себя неубранные тобою вчерашние тарелки, обгрызенную свиную косточку, носки и пижаму, раскроет рот… а ты уже давно едешь на работу в метро, между станциями «Преображенская площадь» и «Красные ворота», сидишь в самом дальнем углу вагона и прикидываешься спящим, чтобы не уступать место.

Можайск

В Можайске, при церкви Святых праведных Иоакима и Анны, живут кошка и собака. Обитают они там временно, «в надежде обрести добрых хозяев». Так написано в объявлении, которое висит у входа в храм. И еще приписано: «Обращаться за свечной ящик». За ящик я заглянул — никого там не было. Собака мне так и не встретилась, а кошка живет рядом, за дверью, в картонном ящике, в лабиринте рукавов старой шерстяной кофты. Когда я уходил из церкви, она вышла за мной во двор и стала ковылять по цветнику, осторожно нюхая талый весенний воздух и маленькие зеленые стрелки проклюнувшихся нарциссов. Ковыляла потому, что у нее было всего три лапы. Но она надеется, потому что без надежды трудно. Кошкам тоже.

* * *