Тридцать три несчастья (СИ)

— Привести Вентора? — лениво предложил Фелан и даже сделал один шаг в сторону двери.

— Не стоит, — подала голос Ами. Встала и предусмотрительно отошла от моего отца, который по-прежнему стоял за креслом, после чего продолжила: — Я все расскажу. Это я наняла его.

— Что?!

На сей раз от возмущенного рева отца у меня заложило уши. Тот стремительно побагровел от гнева, затем недвусмысленно сжал кулаки и покачнулся было по направлению к Ами.

— Не стоит, виер, успокойтесь.

Между ними каким-то чудом мгновенно материализовался тот самый мужчина в черном, который прежде уже попадал в поле моего зрения. Укоризненно покачал головой, не отводя напряженного взгляда от моего взбешенного отца.

— Отойдите от виериссы Амикши! — приказал ему Норберг. — Немедленно, виер Грэг! Не забывайте, что на вас смотрит ваша дочь. Неужели вы способны ударить девушку на ее глазах?

Отец несколько раз глубоко вздохнул, каждый раз при этом выдыхая через рот. Затем покачал головой и послушно вернулся к креслу.

— Так-то лучше, — удовлетворенно заметил Норберг.

— Ну и семейка! — возмущенно фыркнула Ами.

К слову, она как будто и не испугалась выходки моего отца. Стояла, с вызовом скрестив руки и выпрямившись так сильно, будто проглотила жердь.

Я мысленно фыркнула. Ну да, все мы смелые, когда рядом есть тот, кто обязательно придет на помощь и защитит. Я бы посмотрела на Амикшу, если бы она осталась один на один с моим отцом.

— Что дочь, что отец — словно бешеные звери, — продолжила изливать яд бывшая невеста Дариана. — На людей кидаются.

— Когда я на тебя кидалась? — не выдержав столь наглого обмана, возмущенно переспросила я.

Как и следовало ожидать, ответа не последовало. Ами повернулась к нам лицом, скользнула по мне равнодушным взглядом и опять уставилась на Дариана.

— Вруша, — прошипела я, не сумев отказать себе в столь мелочном удовольствии.

Но Ами предпочла сделать вид, будто ничего не услышала. Проигнорировали меня и остальные участники разбирательства.

— Итак, виерисса Амикша, вы только что признались в преступлении, — промурлыкал тем временем Норберг. — Вы понимаете, что должны будете ответить за это перед законом?

— Я полагаю, правосудие в вашем лице проявит снисходительность, если я расскажу, как все обстояло на самом деле, — в тон ему ответила Амикша и обворожительно улыбнулась. С медленной чувственностью облизнула губы и хрипло добавила: — Можно сказать, я сама оказалась жертвой этого человека. Он убедил меня помочь ему. Но теперь я понимаю, как ужасно поступила, и искренне раскаиваюсь в своем поступке.

Дариан побледнел еще сильнее, хотя это казалось почти невозможным. Беспомощно оглянулся на меня.

Наши глаза впервые за этот вечер встретились. О, какая боль плескалась в его взоре! На какой-то миг я почувствовала, что это мое сердце сейчас рвется на части от невозможности все изменить, все переиграть, стереть из реальности брошенные некогда неосторожные слова…

Я обязана была завершить этот фарс. Ами не должна ничего рассказать! Дариан обязательно ответит за свой проступок, но пусть он отвечает только передо мной. Это публичное судилище будет незабываемым позором для него.

Естественно, я понимала, что глупо умолять Норберга о снисхождении. Он специально устроил эту омерзительную сцену и наверняка пойдет до конца, желая вывалять моего супруга в грязи. Надо придумать что-нибудь другое. Что-нибудь, что заставит Ами замолчать!

Я с такой силой прикусила нижнюю губу, что опомнилась, лишь когда почувствовала во рту солоноватый привкус. Тьфу ты, так и покалечить себя можно. Но что делать?

Не выдержав, я поднялась из кресла, что не прошло незамеченным мимо внимания Норберга.

— Виера Алекса, сядьте, — не глядя на меня, приказал он. — Вы еще слишком слабы, чтобы участвовать в этом разбирательстве стоя.

Я еще слишком слаба? Я мысленно прикинула, не упасть ли в обморок, тем самым подтвердив слова менталиста. Но сразу отрицательно мотнула головой. Нет, не сработает. Меня опять усадят в кресло, приведут в чувство и заставят до конца присутствовать при разоблачении Дариана. Конечно, в итоге я могла заявить, что прощаю его, но наш брак это все равно вряд ли спасет. Люди редко прощают тех, кто стал свидетелями их публичного унижения. К тому же я не хотела, чтобы Дариан открылся перед своей матерью и моим отцом с такой неприглядной стороны.

— Я хочу уйти, — все-таки сделала я неуклюжую попытку, перебив Амикшу, которая как раз открыла рот, намереваясь заговорить.

На сей раз Норберг все-таки взглянул на меня. Изумленно изогнул бровь, явно не понимая причин моего такого неожиданного и ничем не обусловленного желания.

— Вы хотите уйти? — переспросил он. — Алекса, неужели вам неинтересно, из-за кого вам пришлось пережить столько неприятных моментов в последнее время?

— Неинтересно, — твердо ответила я, глядя ему прямо в глаза.

— Зато мне очень интересно, — подал голос мой отец. — Хочу знать, какая гадина помогала этой вертихвостке. Я ведь правильно понял, что она действовала по наущению какого-то гада, который является знакомым Алексы. Ух, я его!