Тридцать три несчастья. Том 1. Злоключения начинаются

Вайолет и Клаус Бодлер, по-прежнему в пижаме и ночной рубашке, стояли за кулисами олафовского театра, находясь в состоянии раздвоения личности. В данном случае это означало, что они одновременно испытывали противоположные чувства. С одной стороны, они, естественно, содрогались от страха. Судя по приглушенным звукам голосов, доносившихся со сцены, спектакль «Удивительная свадьба» уже начался, и пытаться сорвать его было поздно. С другой стороны, они были зачарованы всем происходящим: ни разу в жизни они не бывали за кулисами во время спектакля, а там было на что посмотреть. Члены олафовской труппы бегали туда-сюда и на бодлеровских детей внимания не обращали. Три очень низеньких человечка тащили большой фанерный щит, расписанный так, будто это жилая комната. Две женщины с белыми лицами ставили цветы в вазу, которая издали казалась мраморной, но вблизи оказалась картонной. Важного вида человек, с лицом, усеянным бородавками, возился с осветительной аппаратурой. Выглянув украдкой на сцену, дети увидели, как Граф Олаф в театральном костюме произносит какие-то фразы из пьесы, но тут же занавес опустился. Занавесом управляла коротко остриженная женщина, которая тянула за длинную веревку, перекинутую через блок. Так что, как видите, страх не помешал Бодлерам с интересом наблюдать происходящее, им только хотелось, чтобы к ним это не имело прямого отношения.

Как только занавес упал, Граф Олаф вышел за кулисы и увидел детей:

– Уже конец второго действия! Почему сироты не одеты?! – прошипел он, обращаясь к женщинам с белыми лицами.

Услышав, что публика разразилась аплодисментами, Граф сменил злобное выражение лица на радостное и снова вышел на сцену. Встав в центре, он сделал знак стриженой женщине поднять занавес и, когда занавес взвился, стал раскланиваться и посылать зрителям воздушные поцелуи. Но как только занавес опустился, лицо его снова приняло злобное выражение.

– Антракт всего десять минут, – сказал он, – а дальше дети выходят на сцену. Быстро надевайте на них костюмы!

Ни слова не говоря, женщины схватили Вайолет и Клауса за руки и потащили в артистическую. Комната была пыльная, но ярко освещенная, с зеркалами и лампочками над каждым зеркалом, чтобы актерам было удобнее накладывать грим и надевать парики. Актеры переговаривались друг с другом и смеялись, переодеваясь к следующему акту. Одна из женщин с белым лицом задрала Вайолет руки вверх, сдернула с нее ночную рубашку и сунула ей грязно-белое кружевное платье. Вторая стащила с Клауса пижаму и поспешно впихнула его в синий матросский костюмчик, от которого тело у него зачесалось. В нем он стал выглядеть как малолетний ребенок.

– Ну, разве это не увлекательно? – раздался голос, и дети, обернувшись, увидели судью Штраус в судейской мантии и в напудренном парике. В руке она сжимала небольшую книжку. – Дети, вы чудесно выглядите!

– Bы тоже, – отозвался Клаус. – А что это за книжка?

– А-а, это моя роль. Граф Олаф посоветовал мне взять с собой свод законов и прочесть настоящие слова из настоящей брачной церемонии, чтобы пьеса выглядела как можно реалистичнее. Тебе, Вайолет, придется сказать только «да», но мне надо произнести целую речь. Вот будет забавно!

– Знаете, как было бы еще забавнее? – осторожно проговорила Вайолет. – Если бы вы изменили слова своей роли, так, чуть-чуть.

Клаус оживился:

– Верно. Проявите творческую инициативу, судья Штраус. Ведь необязательно придерживаться точной официальной церемонии. Это же не настоящее венчание.

Судья Штраус нахмурилась:

– Не знаю, дети, не знаю. Я думаю, лучше следовать указаниям Графа Олафа. В конце концов, он тут главный.

– Судья Штраус! – позвал кто-то. – Судья Штраус! Пожалуйста, зайдите к гримеру!

– Ох, мне наложат грим! – У судьи Штраус на лице появилось мечтательное выражение, как будто ее собирались короновать, а не перепачкать лицо пудрой и кремом. – Детки, я должна идти. Увидимся на сцене!

Судья Штраус убежала, а дети закончили переодеваться. Одна из женщин надела Вайолет на голову убор из цветов, и Вайолет вдруг с ужасом осознала, что платье на ней подвенечное. Вторая женщина надела Клаусу на голову матросскую шапочку, и, поглядевшись в зеркало, Клаус поразился, до чего нелепо он выглядит. Они встретились глазами с Вайолет в зеркале.

– Что мы можем успеть сделать? – тихонько сказал Клаус. – Притвориться больными? Тогда, возможно, спектакль отменят?

– Граф Олаф догадается, чего мы добиваемся, – мрачно возразила сестра.

– Акт третий «Удивительной свадьбы» Аль Функута начинается! – выкрикнул человек, державший в руке доску с зажимом для бумаги. – Все займите свои места!

Актеры опрометью выбежали из артистической, а женщины опять схватили детей за руки и потащили вдогонку за остальными. За кулисами творилось настоящее столпотворение, актеры и рабочие сцены суетились, производя последние приготовления. Спешивший мимо лысый с длинным носом вдруг остановился, оглядел Вайолет в ее свадебном наряде и ухмыльнулся.