Тридцать три несчастья. Том 3. Превратности судьбы

– Может быть, на пепелище штаба остались еще сигареты, – подумала вслух женщина с волосами, но без бороды. – Только в золе ничего найти невозможно. Мы провозились несколько дней, но сахарницу так и не отыскали.

– Не при младенце, – быстро перебил ее Олаф, и четыре пары туфель удалились.

Вайолет и Куигли оставались под машиной, пока Солнышко не сказала «Костклир», что означало что-то вроде «Уже можно вылезать».

– Какие это были ужасные люди, – содрогнулся Куигли, отряхивая с куртки грязь и копоть. – Прямо мороз по коже.

– Вокруг них действительно какая-то зловещая аура, – шепотом согласилась Вайолет. – Ноги с татуировкой – это был Граф Олаф, а туфельки с блестками – Эсме Скволор, а остальные два кто?

– Поджоги, – буркнула Солнышко. Она имела в виду нечто вроде «Я не знаю, но именно они сожгли штаб Г. П. В.», и Вайолет быстро объяснила это Куигли.

– Клаус обнаружил важное сообщение, оно уцелело в огне, – сказала Вайолет. – Не сомневаюсь, Солнышко, когда мы с тобой окажемся у подножия водопада, он уже разгадает, что оно значит. Пошли.

– Ного, – ответила Солнышко, что значило «Не думаю, что мне следует вас сопровождать».

– Но почему же? – спросила Вайолет.

– Унасанк, – сказала Солнышко.

– Солнышко говорит, что негодяи упоминали еще одно убежище, где могут собраться волонтеры, – объяснила Вайолет Куигли.

– А ты знаешь, где это? – спросил Куигли.

Солнышко покачала головой.

– Делолаф, – заметила она.

– Но если досье Сникета попало к Графу Олафу, – сказала Вайолет, – как ты собираешься узнать, где это безопасное место?

– Матахари[40], – ответила Солнышко, что значило нечто вроде «Если я останусь тут, то смогу пошпионить за негодяями и все разведать».

– Ни за что, – сказала Вайолет, переведя это Куигли. – Тебе нельзя здесь оставаться, Солнышко, это опасно. Хватит и того, что Олаф заставил тебя готовить.

– Гриль, – уточнила Солнышко.

– А что ты собираешься приготовить на ужин по случаю Фальшивой весны?

Солнышко улыбнулась сестре и направилась к багажнику. Вайолет и Куигли услышали, как она роется в оставшихся продуктах, но сидели так, чтобы ни Олаф, ни его сотоварищи их не заметили. Когда Солнышко вернулась, на лице у нее сияла победная улыбка, а в охапке она несла брикет мороженого шпината, пакет грибов, банку каштанов и огромный баклажан.

– Салат! – воскликнула она, что означало нечто вроде «всевозможные овощи с грибами».

– Удивительно, что ты можешь поднять такой баклажан, не то что его приготовить, – сказала Вайолет. – Он, наверное, весит столько же, сколько ты.

– Подслужин, – ответила Солнышко. Она имела в виду «прислуживать труппе за ужином – блестящая возможность подслушать их разговоры», что Вайолет и перевела, впрочем крайне неохотно.

– Мне кажется, это опасно, – сказал Куигли.

– Конечно опасно, – ответила Вайолет. – Кто знает, что они учинят, если поймают Солнышко на месте преступления.

– Гу-гу-га-га, – возразила Солнышко, что значило «меня не поймают, потому что все думают, будто я беспомощный младенец».

– Мне кажется, твоя сестра права, – сказал Куигли. – Все равно нести ее вниз по водопаду небезопасно. Ведь у нас и так заняты и руки, и ноги. Пусть Солнышко попытается разгадать тайну, которая, скорее всего, поддастся именно ей, а мы пока что разработаем план спасения.

Вайолет покачала головой.

– Не хочу оставлять сестру, – сказала она. – Бодлерам нельзя разлучаться.

– Клаус, – указала Солнышко.

– Если есть еще какое-то место, где собираются волонтеры, – сказал Куигли, – нам надо разузнать, где это. А Солнышко может это выяснить, но только если останется здесь.

– Я не хочу оставлять маленькую сестричку на вершине горы, – упиралась Вайолет.

Солнышко бросила овощи на землю и с улыбкой подошла к сестре.

– Я не мала, – сказала она и обняла Вайолет.

Это было самое длинное предложение из всех, которые до сих пор говорила младшая Бодлер, и Вайолет, сверху вниз взглянув на сестру, поняла, что это правда. Солнышко и вправду была уже совсем не младенец. Она стала просто девочкой, которая обладала необычайно острыми зубами, выдающимися кулинарными способностями и возможностью пошпионить за компанией негодяев и раздобыть насущно необходимые сведения. За то время, когда троих сирот постигли тридцать три несчастья, Солнышко вышла из младенчества, и хотя Вайолет было немного грустно об этом думать, она гордилась сестрой и тоже ей улыбнулась.

– Наверное, ты права, – сказала Вайолет. – Ты больше не младенец. Но будь осторожна, Солнышко. Ты маленькая девочка, а маленьким девочкам опасно шпионить за негодяями. И помни, Солнышко, – мы под самым водопадом. Если мы тебе понадобимся, просто подай нам знак.

Солнышко открыла рот, чтобы ответить, но не успела она произнести и звука, как трое детей услышали из-под машины Олафа долгое ленивое шипение, словно там пряталась какая-нибудь змея доктора Монтгомери. Машина чуть дернулась, и Вайолет показала Куигли на одну из шин, которая совсем сдулась.

– Наверно, я проткнула ее кошками-вилками, – сказала Вайолет.

– Не то чтобы это был хороший поступок, – ответил Куигли, – но мне почему-то совсем не жалко.