Тридцать три несчастья. Том 3. Превратности судьбы

– Другое, – вставила Солнышко.

– А может, и не другое, – с грустью проронила Вайолет, – может…

Ее прервал злобный рев, раздавшийся совсем рядом с дверью. Перекормленный олафовский приспешник добрался до кладовки и теперь дергал ручку двери своими неуклюжими ручищами.

– Обсудим это позже, – сказал Клаус. – Сейчас надо быстрее выбираться.

– По такой плоской резиновой веревке сползать невозможно, – сказала Вайолет. – С ее помощью мы спрыгнем.

– Прыг? – с сомнением произнесла Солнышко.

– Многие прыгали с большой высоты на длинных резиновых веревках для развлечения, – пояснила Вайолет. – Ну а мы проделаем это ради спасения своей жизни. Я привяжу резину к водопроводному крану узлом «язык дьявола», и мы по очереди будем выпрыгивать из окна. Резина будет нас поддергивать, не давая упасть на землю сразу, – сперва опустит, потом поддернет, затем опять опустит – и так несколько раз, и с каждым разом все более плавно. В конце концов каждый благополучно приземлится, а потом закинет резину вверх для следующего.

– Рискованно, – заметил Клаус. – Я не уверен, что хватит длины.

– Да, риск есть, – согласилась Вайолет, – но пожар хуже.

Олафовский сообщник бешено замолотил в дверь, и около замка образовалась большая щель. В нее начал просачиваться черный дым, как будто громадина вливал в нее чернила. Вайолет поспешно привязала веревку к крану и потянула за нее, чтобы проверить прочность.

– Я прыгну первая, – сообщила Вайолет. – Я это изобрела, мне и пробовать.

– Нет, – запротестовал Клаус. – По очереди не будем.

– Вместе, – подтвердила Солнышко.

– Никто здесь не останется, – твердо повторил Клаус. – На этот раз – нет. Или спасаемся все вместе, или ни один из нас.

– Но если никто не спасется, – опечаленно проговорила Вайолет, – тогда Бодлеров не останется вообще, и значит, Олаф победит.

Клаус полез в карман и достал листок бумаги. Он развернул его, и сестры увидели, что это тринадцатая страница из сникетовского досье. Клаус показал на фотографию Бодлеров-родителей и фразу внизу. «Основываясь на фактах, обсуждаемых на странице девять, – прочел Клаус вслух, – эксперты подозревают, что во время пожара, скорее всего, уцелел один человек, однако местонахождение оставшегося в живых неизвестно». Мы тоже должны уцелеть, чтобы выяснить до конца, что произошло, и привлечь Олафа к суду.

– Но если прыгать по очереди, – не сдавалась Вайолет, – все-таки больше шансов, что кто-то из нас останется в живых.

– Мы никого здесь не оставим, – твердо повторил Клаус. – И этим мы отличаемся от Олафа.

Вайолет задумалась на минутку и затем кивнула.

– Ты прав, – сказала она.

Олафовский пособник ударил в дверь ногой, и щель еще больше расширилась. Дети увидели оранжевый свет в коридоре и поняли, что огонь и сообщник достигли двери одновременно.

– Мне страшно, – призналась Вайолет.

– Боюсь, – сказал Клаус.

– Жутко, – проговорила Солнышко. И в этот самый момент громадина опять пнул дверь и в щель залетели искры.

Бодлеры переглянулись, каждый схватился одной рукой за резиновую веревку, а другой за кого-то из членов своей семьи, и без дальнейших слов выпрыгнули из окна больницы

ТОЧКА.

Много чего есть на свете, о чем я не знаю. Я не знаю, каким образом бабочкам удается выбраться из кокона, не повредив себе крыльев. Не знаю, почему овощи варят, хотя жареные они гораздо вкуснее. Я не знаю, как делать оливковое масло, и не знаю, почему собаки перед землетрясением лают. И я не знаю, почему некоторые люди по собственной воле поднимаются на вершины гор, где ледяной воздух мешает дышать, или почему люди селятся в пригородах, где кофе жидкий, а все дома одинаковые. Я не знаю, где сейчас дети Бодлер, в порядке ли они и вообще живы они или нет. Но кое-что я все-таки знаю и, в частности, знаю, что окно кладовой в Отделении заразной сыпи находилось не на третьем или четвертом этаже, как думал Клаус, а на втором, поэтому, когда дети прыгнули прямо в густой дым, вцепившись в резиновую веревку, изобретение Вайолет сработало как нельзя лучше. В точности как игрушка «попрыгунчик», дети попрыгали немножко вниз-вверх, пошаркали подошвами об один из кустов, росших перед больницей, и после нескольких таких прыжков благополучно приземлились и на радостях крепко обнялись.

– Получилось! – проговорила Вайолет. – Мы были на волосок от смерти, но выжили.

Бодлеры оглянулись на больницу и увидели, каким тонким был этот волосок. Здание выглядело как огненный призрак, из окон буйно вырывалось пламя, из громадных зияющих дыр в стенах валили клубы дыма. Слышался звон лопающихся от огня стекол и рушащихся деревянных перекрытий. Детям вдруг пришло в голову, что их родной дом, должно быть, выглядел так же в тот день, когда случился пожар. Они отошли от пылающего здания и прижались друг к другу. Дым и пепел сгустились в воздухе и скрыли больницу.

– Куда нам идти? – спросил Клаус, стараясь перекричать рев огня. – Вся эта толпа вот-вот сообразит, что нас нет в недостроенной половине, и вернется сюда.

– Бежать! – выкрикнула Солнышко.