Тридцать три счастливых платья

Но однажды, в году так 1892-м, из конверта с открыткой выпали письмо и фотография. На ней был изображен светловолосый мужчина в пиджаке и шляпе: губы плотно сжаты, лоб широкий, нос прямой, всё лицо как будто из камня вытесано, сразу видно – скандинав. Из кармана пиджака выглядывала цепочка часов. Отец повертел фотографию в руках и принялся читать письмо. Брат подробно описывал ферму, принадлежащую хозяину фотографии. Звали того Оле Доккен, и имел он пять тысяч акров земли в штате Северная Дакота, в основанном норвежскими переселенцами местечке Доккен, что на границе с Канадой. У брата были какие-то дела с этим фермером.

«Твоя Каролина подрастает, ей уже скоро пятнадцать-шестнадцать? Пора замуж. А лучшей партии для нее и не сыскать. Мистер Доккен – вдовец, у него пятилетняя дочь растет без матери. Хозяйка нужна в дом и мать для девочки. Долго не думай, а то какая-нибудь шустрая девка приберет Доккена к рукам».

Прочитав письмо, отец присоединил его к открыткам в коробке, еще раз внимательно рассмотрел фотографию и повернулся к жене:

– Что ж, так тому и быть!

Сам он не решился оставить Швецию и пересечь океан. Старшей дочери Лине справили нехитрое приданое: два хороших шерстяных платья – синее и коричневое, вышитую скатерть и две нарядные наволочки. Вместе с бельем сложили всё в небольшой старый чемодан. С Линой отправили и старшего сына: всё-таки боязно было отпускать за океан дочку одну совсем ещё ребенка. Мать сняла с плеч шерстяной платок, повязала его дочери и заплакала.

Лина долго стояла на нижней палубе третьего класса и смотрела вдаль, пытаясь разглядеть в толпе провожающих отца, мать, младших братьев и сестер, пока берег не скрылся в свинцовой дымке.

В Канаде Лина надолго не задержалась. Дядя купил ей место в повозке из Квебека до Доккена, дал на дорогу два американских доллара, поцеловал в лоб на прощанье. Брат долго бежал за повозкой, размазывая слезы по лицу. Больше Лина никогда никого из них не видела и ничего о них не слышала. В большой семье она оказалась отрезанным ломтем, и только шестьдесят лет спустя младшая сестра из Швеции нашла Лину в Америке.

Лине досталось крайнее место в повозке, ее подбрасывало на ухабах, но она радовалась, что может видеть небо и дорогу. Пыль в Америке была какая-то красноватая. Подол синего платья и ботинки словно заржавели от этой пыли, она украдкой пыталась очистить их концом платка, прикрывавшего плечи, но вдруг женщина, сидевшая напротив, засмеялась и сказала что-то по-английски. Лина не поняла ни слова и остаток пути просидела не шевелясь. Дорога с остановками заняла почти два дня. Переночевали пассажиры в придорожной гостинице, где одноместный номер под самой крышей стоил один доллар. Следующим утром выехали рано. Через пару часов стали попадаться редкие деревянные дома с резными террасами и креслами-качалками на них. Повозка покатилась по единственной улице небольшого городка и выехала на пыльную площадь, на которой стояли три церкви, почта, несколько магазинов, парикмахерская и салун. Повозка остановилась у входа в булочную, и вооруженный ружьем кондуктор, сидевший всю дорогу вместе с кучером на козлах, помог Лине достать с крыши повозки ее небольшой чемодан. Так шведская девушка Каролина Эриксон с одним долларом в кармане нового синего платья прибыла в Америку.

Двое мужчин во фланелевых куртках и брюках, заправленных в сапоги, разгружали с телеги мешки с мукой под вывеской Dokken Bakery. Одного из них Лина узнала. Это был мужчина с фотографии и ее будущий муж, Оле Доккен.

Доккену было сорок, а Лине – шестнадцать. Но разве возраст имеет значение, если браки совершаются на небесах? А это был именно тот случай. Лина была девушка видная – достойная дочь Скандинавии. Белая, легко краснеющая кожа, светлые волосы, заплетенные в косу, голубые прозрачные глаза. Лина была невысокой, но крепко сбитой. Она всё умела и ничего не боялась. Мистер Доккен остался доволен: такая не подведет ни в хозяйстве, ни в постели. Общих детей у них было восемь. Лина успевала везде и всегда, вот только английский язык так и не освоила. Дома говорили на смеси норвежского и шведского, и дети свободно болтали на этом «языке».

Когда Лина забеременела в восьмой раз, мистеру Доккену было пятьдесят шесть – преклонный возраст по тем временам. «Потянем ли?» – хмурился он, но, когда на свет появилась девочка, он дал ей имя Элвайна, что означает «счастье», и с первого дня нещадно баловал ее. Девочка росла, не зная, что такое тяжелый фермерский труд. С ранних лет чета Доккенов прививала ей желание вырваться из бесконечных пшеничных полей в большую жизнь, где есть автомобили и самолеты, где женщины снимаются в кино и поют на сцене. Они сделали всё, чтобы отправить любимицу в колледж. «Пусть хоть одна будет белоручкой», – надеялась Лина.