Тридцать три счастливых платья

Иоланта жила с маленькой дочерью Мариной. «Был ли муж?» – в детстве меня очень волновал этот вопрос. Меня хлебом не корми – дай, развесив уши, послушать разговоры Иоланты с мамой и ее подругами, но как только разговор заходил о муже, меня выгоняли из комнаты. Если выгнать было некуда, то говорили полунамеками или шепотом. Наивные, думали, я не догадалась, что мужа не было.

Лет через десять плотной дружбы уже не мама ходила к Иоланте, а Иоланта – к маме. Благо все оценили прогресс, и теперь заветные краники были на всех батареях 15-го квартала.

Иоланта четко знала расписание моих родителей, и стоило папе отчалить на работу, как она звонила маме:

– Света-джан, ставь вода на плита, иду тебе красить.

– Иоланта, не приходи, у меня денег нет!

Иоланта кричала в трубку так, что мама вздрагивала и подпрыгивала:

– Света-джан, какой ти плахой. Я на твои деньги пилию. Я хороший краска достал. Звони Роза и Валя.

Мама звонила, прибегали ее неразлучные подруги: Валя из второго подъезда и Роза со второго этажа. Иоланта, не выпуская сигареты изо рта, красила всех в один типовой цвет «махагон». Пока волосы «схватывались» краской, подруги заваривали крепкий армянский кофе, и начинался традиционный перекур.

Перед летним отпуском происходила главная в году покраска. Из замусоленных журналов мод Иоланта вырезала картинки самых продвинутых стрижек того времени «паж» и «каре» и приносила маме. Они выбирали стрижку и новый цвет. Иоланта что-то смешивала, подливала, кипятила, процеживала, и получался нужный оттенок «баклажан». После приходило время стрижки и укладки.

В день отлета в отпуск, в пять утра, прибегала, припадая на правую ногу, Иоланта, чтобы поправить маме волосы после сна. И, если мама пыталась положить ей деньги в карман, Иоланта кричала на весь квартал: «Слушай, не стыдно тебе? Ты вчера заплатил пять рублей, это я тебя должен!»

А еще Светочка была супермодницей.

У соседки тети Розы была знакомая портниха-самоучка, я бы даже сказала недоучка – инженер Римма. Отсутствие у Риммы профессиональных навыков с лихвой компенсировалось фантазией. Она неустанно придумывала новые фасоны, отделки и смело претворяла их в жизнь. Ну и что, что подол кривоват, а при ходьбе платье с талии подпрыгивало под грудь, зато таких модных воротников и авангардных сочетаний цветов и фактур ни у кого в Ереване не было. Помню, как тетя Роза чуть не плача жаловалась «дизайнеру одежды»:

– Римма-джан, кажется, в груди узко и руки выше головы поднять не могу…

– А зачем тебе руки поднимать выше головы?

– Мелом на доске писать.

Тетя Роза была учительницей.

– Такое шикарное платье ты хочешь в школу надевать? Роза-джан, это банкетное платье. Вай!

– А танцевать? – скулила бедная тетя Роза. – Смотри, что получается.

Народный армянский танец, предполагающий гордо вскинутые над головой руки, в платье от Риммы походил на семь-сорок.

– Скромно себя веди, – выносила приговор Римма.

Римма с мужем, тоже инженером, жили в обычной трехкомнатной квартире панельного дома. Но красиво жить не запретишь, и Римма на заработанные портняжным делом деньги сделала, как сказала мама, «ши-и-ика-а-арный ремонт». Пришли скрипачи Государственного симфонического оркестра телерадио Армении (это была их шабашка) и покрасили стены в комнатах в насыщенный изумрудный, благородный бордо и нежный лазурный цвета, а потолки щедро покрыли белой с позолотой гипсовой лепниной. Римма где-то разжилась черным концертным роялем, а также антикварной мебелью – и в рамках отдельно взятой квартиры в хрущевке получился мини-Версаль.

Из негнущегося кримплена личная портниха, пардон, дизайнер одежды Римма шила новомодные платья и для Светочки.

В 1975 году маму и папу пригласили на встречу выпускников Донецкого мединститута, отмечали десять лет. Римма сшила маме желтое кримпленовое платье простого фасона а-ля Жаклин Онассис и щедро украсила его на груди замысловатой аппликацией из зеленого шелка. Перед самолетом прибежала ни свет ни заря Иоланта и уложила маме волосы в «сассун».

Вечером после встречи мама рассказывала: «Я как вошла – все ахнули».

Черный рельефный кримплен с помощью кроильных ножниц Риммы и швейной машинки «Подольск» превратился в элегантное платье мини, открывающее стройные ноги Светочки, а два ярких пятна из цветастого атласа в виде квадратного кармана чуть пониже талии и широкого мужского галстука, подчеркивающего пышную грудь, придавали платью шик. Пятнадцатый квартал города Еревана валялся в обмороке, когда Светочка дефилировала в лакированных розовых туфлях на черной, тоже лакированной платформе и широком каблуке.

Сейчас Светочка редко выходит из дому, разве что на процедуры. Волосы у нее белые, она их больше не красит. И платья больше не шьет. Нет ни Иоланты, ни Риммы. И Розы нет, и Вали…