Тридцатилетняя война

Оксеншерна обладал одним ценным качеством: никогда не терял присутствие духа. Канцлер в определенной степени зависел от Ришелье, поскольку надо было платить Бернхарду. Однако и Ришелье был зависим в какой-то мере от Оксеншерны, поскольку Бернхард в любой момент мог воспользоваться преимуществами, которые ему давал двойной мандат на командование войсками. Оксеншерну раздражали дезертирство саксонского курфюрста и перспектива столкнуться с враждебностью в восточной и северо-восточной Германии, но он мог успокаивать себя тем, что Ришелье вряд ли откажется от альянса со Швецией, особенно теперь, когда император усилил свои позиции, переманив к себе Иоганна Георга, а в районе Эльбы остался лишь один контингент шведской армии под командованием Банера[1133].

Он правильно сделал, что не ратифицировал договор, подписанный от отчаяния в ноябре Хайльброннской лигой с королем Франции. Угрозы наваливались на Ришелье как снежный ком, и Оксеншерна, пользуясь теперь страхами французского кардинала, а не собственным могуществом, которого уже не было, весной смог добиться для себя лучших условий. Отход Бернхарда на левый берег Рейна, опасное приближение испанцев к французским границам, появление в Нидерландах энергичного статхаудера, неожиданное возрождение дружбы между испанскими и австрийскими Габсбургами — все это не могло не тревожить Ришелье[1134]. В конце сентября он узнал о том, что испанцы набирают войска в Сицилии и Сардинии, а в октябре возникла угроза нападения на Прованс с моря[1135]. Спешно кардинал заключил новый договор с голландцами в феврале 1635 года на условиях, наглядно отражавших его страхи. Ришелье согласился выставить против испанцев армию численностью тридцать тысяч человек и поставить во главе совместных военных действий принца Оранского[1136].

Аксель Оксеншерна, полагаясь на то, что начало весенней кампании, как обычно, затянется, выждал два месяца и, решив иметь дело непосредственно со скользким кардиналом, а не с его еще более скользкими агентами, в апреле прибыл в Париж, где его приняли чрезвычайно любезно. Переговоры, несмотря на взаимную подозрительность, прошли успешно. «Манера французов вести переговоры очень странная, у них все построено на ловкости и изяществе»[1137], — отметил Оксеншерна. Его нордические манеры тоже, видимо, произвели впечатление на Ришелье. Кардинал определил их как «un peu gothique et beaucoup finoise»[1138].[1139] 30 апреля 1635 года они подписали Компьенский договор. Французское правительство в обмен на левый берег Рейна от Брайзаха до Страсбурга признавало шведов равноправными союзниками, уступало им Вормс, Майнц и Бенфельд, соглашалось объявить войну Испании и не заключать без их участия никаких мирных договоров[1140]. Лучших условий Оксеншерна никогда прежде не добился бы. Ришелье, обладавший большими ресурсами, играл в альянсе ведущую роль, но канцлер по крайней мере мог считать себя партнером, а не вассалом. В общем, не имея за собой ничего, кроме оскудевшей страны, управляемой погрязшим в дрязгах регентством, и мятежных войск Банера в Хальберштадте и Магдебурге, Оксеншерна блестяще исполнил свою миссию.

21 мая 1635 года герольд на главной площади Брюсселя возвестил о том, что его величество христианнейший король Франции Людовик XIII объявил войну его католическому величеству королю Испании Филиппу IV. Формальным поводом стало то, что испанские войска напали на Трир и взяли в плен курфюрста; последние три года он находился под протекцией Франции.

Девятью днями раньше в Вене были опубликованы условия Пражского мира. К договору мог присоединиться любой правитель. Саксонский курфюрст и отчасти император искренне хотели, чтобы в Германии наступил мир. Но появление Франции на левом берегу Рейна в качестве союзника Швеции и объявление Францией войны Испании ситуацию коренным образом изменили. Тем, кто подписал мирный договор, теперь предстояло выдворять из Германии не только Швецию, но и Францию. Вступая в конфликт с Францией, они солидаризируются с королем Испании. Подписание Пражского мира, по сути, означало формирование нового альянса для войны. Те, кто поставил под ним свои подписи, взяли на себя обязательство сражаться за Австрийский дом.

«Саксонцы получили такой мир, какой хотели, — написал Ришелье. — Он нас не касается, если не считать того, что нам теперь придется удвоить свои усилия»[1141]. Начинался последний акт германской трагедии.

Глава девятая БОРЬБА ЗА РЕЙН 1635-1639

По мнению его величества, принимая всякого рода мирные предложения, не просто сомнительные, но и опасные, мы позволяем врагам вводить нас в заблуждение.

Фекьер

1