Тридцатилетняя война

В начале 1633 года он вообще уединился и не пускал к себе никого, кроме слуг, зятя Трчки [973]и генерала Холька. Трчка был полным ничтожеством, а генерал Хольк по всем статьям никак не мог заменить Паппенгейма. Пьянице и хаму Хольку не было равных только в бузотерстве. «Холь Кух» [974]звали его крестьяне за пристрастие к грабежам. Одно время он был лютеранином и вроде бы им оставался, но в народе о нем сочиняли издевательские стишки [975]:

Совесть моя то туда, то сюда,
Но слава земная нужна мне всегда.
Не вера, а золото в сердце моем,
А Бог пусть печется о мире другом

[976].

Эти слова как нельзя лучше отражали циничную натуру Холька, не изменившуюся до самой смерти.

Авторитет Валленштейна в армии подрывало и бездумное рекрутирование. В предыдущем году его личные земли подверглись оккупации, впервые ресурсы генерала перестали соответствовать потребностям, и ему пришлось прибегнуть к старой злостной практике торговли чинами и не обращать внимания на то, какого сорта люди их покупают [977].

Максимилиан тоже испытывал массу треволнений. В то время, когда Валленштейн двинулся к Лютцену, он увел свое войско и Альдрингера в Баварию, где они провели зиму и начало весны в томительной неизвестности. Большой контингент шведской армии под началом маршала Горна осенью 1632 года поднялся по Рейну и оккупировал значительную часть Эльзаса. Затем Горн повернул на восток и в марте воссоединился с войсками Бернхарда Саксен-Веймарского у Оберндорфа в Шварцвальде. Они вместе собирались разгромить Баварию [978]. Начиная с января Максимилиан безуспешно просил Валленштейна прислать подкрепление [979]. Ничего не получив, Альдрингер ушел в Мюнхен, в то время как многие его измотанные маршами и вообще уставшие подразделения сдались шведам [980]. К счастью для Максимилиана, раздоры между Бернхардом и Горном, нужда и мятежные настроения в армии не позволили им предпринять нападение [981]. В мае курфюрст, не дождавшись помощи от Валленштейна, обратился напрямую к Хольку. Соблюдая субординацию, Хольк передал письмо по назначению [982]. Валленштейн, демонстрируя свою лояльность, отправил Холька в Эгер, откуда тот мог наблюдать за развитием событий в Баварии. Какое бы благоприятное впечатление он ни произвел этим актом, Валленштейн тут же его разрушил, заключив перемирие с Арнимом, не посвящая влетали Вену [983]. Возможно, они считал себя агентом императора на переговорах, но скорее всего хотел потянуть время, чтобы извлечь из этого какую-то выгоду. Его доверенный человек, богемский изгнанник Кинский, в контакте с Фекьером и шведами с мая разрабатывал в Дрездене планы национального восстания в Богемии [984]. Участвовал ли в этом Валленштейн, неизвестно, однако факт остается фактом: его главным доверенным лицом тогда был зять Трчка, обжегшийся на восстании 1618 года.

Какими бы мотивами ни руководствовался Валленштейн, его переговоры с Арнимом не учитывали отсутствие стремления к миру в Вене. Партия молодого венгерского короля и его друга графа Траутмансдорфа становилась все более влиятельной в совете, тесня постаревшего императора и Эггенберга, а летом младший Фердинанд заручился и поддержкой испанского посла.

Шведская армия маршала Горна уже несколько месяцев стояла у Брайзаха [985], крепости, охранявшей Верхний Рейн, — отсюда можно было держать под контролем все движение по реке. Если бы император и, соответственно, испанский король лишились этого бастиона, то кардиналу-инфанту пришлось бы отказаться от своих планов переправить армию в Германию, надеть снова мантию и биретту и посвятить себя теологии. В мае 1633 года испанский посол информировал императора: король готов взять на себя все расходы на войну [986]. Кардинал-инфант уже собрал армию в Италии для перехода через Альпы [987]. Но в начале июля Горн сомкнул блокаду вокруг Брайзаха.