Тридцатилетняя война

Тем временем вспомогательные войска, шедшие из Силезии, под предводительством императорских генералов Геца и Тифенбаха явились в Чехию, где к ним присоединилось несколько полков графа Тилли из Верхнего Пфальца. Чтобы рассеять это войско прежде чем оно успеет усилиться, Арнгейм двинулся на него из Праги с частью своей армии и при Нимбурге на Эльбе смело напал на его расположение. После горячего боя ему удалось, наконец, не без большого урона выбить императорские войска из укреплённого лагеря, принудить их яростным орудийным огнём отступить обратно за Эльбу и уничтожить мост, по которому перешёл неприятель. Но он не мог помешать этим войскам нанести ему урон во многих мелких стычках, а хорваты в своих набегах доходили даже до стен Праги. Как ни блестяще и многообещающе было начало чешского похода саксонцев, успех его совершенно не оправдал ожиданий Густава-Адольфа. Вместо того чтобы, воспользовавшись добытыми преимуществами, пробиться с неудержимой силой через покорённую Чехию навстречу шведской армии и вместе с нею напасть на средоточие императорского могущества, саксонцы зря истощали себя в длительной малой войне, где выгода была не всегда на их стороне, а время, необходимое для более важных операций, расточалось бесплодно. Но из дальнейшего поведения Иоганна-Георга стало ясно, какие причины мешали ему воспользоваться своим перевесом над императором и целесообразными действиями способствовать выполнению планов короля Шведского.

Большая часть Чехии теперь была безвозвратно утрачена для императора, и саксонцы двинулись оттуда на Австрию, в то время как король Шведский пролагал себе путь в наследственные земли императора через Франконию, Швабию и Баварию. Долгая война поглотила силы Австрийской монархии, истощила страну, уменьшила армии. Исчезли слава её побед, дух непобедимости, повиновение и дисциплина войск — словом, все те качества, благодаря которым шведский полководец приобрёл решающее превосходство. Одни союзники императора были разбиты, другие — под натиском грозной опасности поколебались в своей верности. Сам Максимилиан Баварский, могущественнейшая опора Австрии, уже как будто склонен был принять соблазнительное предложение соблюдать нейтралитет; подозрительный союз этого государя с Францией давно уже внушал императору опасения. Епископы Вюрцбургский и Бамбергский, курфюрст Майнцский, герцог Лотарингский были изгнаны из их владений или страшились изгнания; Трир собирался перейти под французское покровительство. Испанские войска, изгнанные Густавом-Адольфом из прирейнских областей, были заняты борьбой с мужественными голландцами в Нидерландах. Польша была связана перемирием с королём Шведским. Венгерским границам угрожал семиградский князь Ракоци, преемник Бетлен Габора и наследник его беспокойного духа; даже Порта была занята подозрительными приготовлениями, рассчитывая воспользоваться благоприятным моментом. Большинство протестантских чинов, набравшись храбрости под влиянием успеха их защитников, открыто и деятельно приняло сторону противников императора. Все средства, которые в былое время путём насилия и вымогательств выжимало из этих земель бесстыдство Тилли и Валленштейна, теперь истощились. Все эти вербовочные пуннты, эти склады, эти укреплённые прибежища были потеряны для императора, и войну нельзя было вести, как некогда, на чужой счёт. К довершению всех трудностей в землях за Инном вспыхивает опасное восстание. Несвоевременный прозелитизм правительства возмутил протестантское крестьянство, и фанатизм потрясает своим факелом в то время, как неприятель уже врывается в ворота государства. После столь долгого счастья, после столь блестящего ряда побед и столь великих завоеваний, после стольких потоков бесцельно пролитой крови австрийский монарх видит себя вторично на краю той пропасти, куда он едва не был ввергнут при вступлении на престол. Если Бавария согласится на нейтралитет, если Саксония будет противостоять соблазнам, а Франция решится напасть на испанцев одновременно в Нидерландах, Италии и Каталонии, — гордое здание величия Австрии рухнет, союзные державы разделят добычу, и государственное устройство Германии подвергнется коренному преобразованию.