Тридцатого уничтожить!

Огромный вестибюль был ярко освещен лампами дневного света, и спрятаться можно было только за одной из двух огромных колонн, подпиравших полусферы старинных сводов. За одну из них и встал Четвертый.

Он был большой любитель сюрпризов и сейчас приготовил его для Савелия. Перед колонной стоял столик дежурного вахтера, за которым тот, вероятно, дремал при первой возможности.

Тридцать минут назад Четвертому пришлось отправить к праотцам мужчину лет пятидесяти, который оказался довольно быстрым малым. Он выхватил пистолет и предложил показать документы. Пришлось с ним поступить по «законам военного времени». Второго «мужичка» — судя по всему, они оба были сотрудниками милиции «усмирил» его телохранитель. Четвертый ценил его больше того боевика, которого оставил снаружи и всегда держал при себе. Тот, что стоял на улице, должен был не останавливать Тридцатого, пропустить его в госпиталь и последовать за ним, отрезав ему отход.

Если бы Четвертый мог предвидеть, то скорее всего постарался бы исчезнуть не только из этого городка, но и из страны. Тем более, что он предусмотрительно подстраховался на случай возможного провала, приготовив новые документы со своей фотографией и оформленной визой. Более того, он сумел даже организовать и нелегальный канал переправки его за границу, но… Четвертый не знал, что происходит в момент, когда он был занят ожиданием Тридцатого.

А в этот момент бригада ВДВ громила его базу и после первого же выстрела советскими «стингерами» погиб Психолог, так и не успевший сообщить ему свои предположения о возможном нападении регулярных войск на базу. Эта единственная оплошность Психолога, допущенная по отношению к себе: о возможном нападении на базу войск он не только догадывался, но на это ему намекал и Третий. И эта оплошность стоила ему жизни. А Третий сказал прямо: не держитесь долго за эту базу: она является самым настоящим «манком в большой охоте». Все это Психолог знал, но он никак не мог предположить, что времени на принятие решения у него совсем не осталось.

Когда Савелий вошел в вестибюль, он сделал два шага вперед, остановился и замер, прислушиваясь и присматриваясь к тому, что происходит вокруг. Его насторожило то, что дверь в госпиталь была открыта, а за столиком дежурного никого не было. Может, доктор вызвал или по нужде отошел?

Савелий медленно шел по коридору, не обратив внимание на то, что столик дежурного был развернут не в сторону входа, а в сторону коридора.

Наверное, сказалась усталость: больше суток на ногах, при страшном постоянном напряжении физических и душевных сил, но Савелий не услышал, что Четвертый вышел из-за колонны и спокойно сел в кресло за столик дежурного:

— Привет, Бешеный! — негромко, но четко проговорил он.

Савелий резко повернулся и увидел перед собой Четвертого. Его руки были прикрыты каким-то журналом. Савелий шагнул к нему, но был остановлен резким окриком Четвертого:

— Спокойно, Рэкс, спокойно! — Он откинул журнал в сторону: в одной руке был «магнум», в другой — газовый баллончик. — Не сделайте глупость. Расслабьтесь! Вы почти сутки на ногах, измотаны, ослаблены, голодны. Вряд ли сможете оказать мне достойное сопротивление, — в голосе Четвертого не было ни злости, ни злорадства, скорее, уважение. Чем-то вы мне нравитесь, и потому хочу вам предоставить последний шанс. Хотя мой советник сказал, что с вами невозможно договориться.

Савелий молча и устало смотрел на него, пытаясь придумать что-нибудь, чтобы вырваться из этой западни. Господи, он же предчувствовал все это! Был уверен, что Четвертый здесь! Был уверен и уговаривал себя в другом. Непростительная ошибка. Ты посмотри, какой у него уверенный и обволакивающий голос. Если его не знать, то можно влюбиться с первого взгляда!

— Вы столько натворили и так профессионально, что я был бы рад видеть вас среди своих друзей, а не врагов!

Савелий вздохнул и посмотрел на него с жалостью.

Четвертый или не заметил этого, или не захотел заметить:

— Я вас четко вычислил! Я был уверен, что вы придете на помощь капитану Воронову. Не оставлять же друга в беде! Не так ли? — он чуть заметно усмехнулся. — Подвела вас, уважаемый Рэкс, комсомольская спайка, Хотя, откровенно говоря, и возникало сомнение — вдруг не придете, а сразу мотанете в органы. — Сделав паузу в надежде, что Савелий что-либо скажет в ответ, и не дождавшись, он продолжил свой монолог: — Как ты не можешь понять, что в этой стране власть можно взять только силой — Он перешел на «ты», и сразу стало видно, что он волнуется. — Эта власть должна быть у таких людей, как МЫ!

— Мои предки защищали Родину! — тихо, но твердо сказал Савелий. — И я служу не комсомолу, не партии — Я РОДИЛСЯ ТАКИМ! Эта страна, пусть больная, убогая, — моя Родина! И таким, как ты, нет места на этой земле! — он снова шагнул вперед.