Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Научно-литературный альманах. Выпуск 1

Саддам Хусейн публично обвинил Иран в нарушении Договора 1975 года и объявил об его денонсации. Пять дней спустя после этого, 22 сентября 1980 года, иракские войска и танки двинулись по старым и наведенным новым мостам через Шатт-эль-Араб освобождать населенный арабами иранский Хузестан (называемый в Ираке Арабистан), а заодно устанавливать «справедливые границы» по водной акватории Залива и в горах Курдистана. В тот день иракский президент громогласно заявил о своем праве возвести войну в ранг «священного джихада» и обратился к иракцам и «арабскому населению Ирана» в Хузестане с призывом вновь, как в 637 году, подняться на новую «битву Кадиссии». Получалось так, что Багдад объявлял один «джихад» против другого «джихада» Тегерана.

Война затянулась на восемь с лишним лет. Она оказалась самой кровопролитной из всех на Ближнем Востоке военных кампаний после Второй мировой войны.

Нельзя сказать, что известие о начале ирано-иракской войны стало для военной разведки каким-то сюрпризом. О ее приближении докладывала также внешняя разведка КГБ и поступали сведения по линии МИДа.

Как рассказывал мне позже посол СССР в Багдаде Анатолий Барковский, его шифровки о подготовке Ирака к войне почти ежедневно направлялись в Москву и должны были докладываться в Политбюро ЦК КПСС.

– Создавалось такое впечатление, – рассказывал Анатолий Александрович, – что нашим лидерам было тогда не до Ирана с Ираком. Все были больше озабочены Афганистаном. Помню, как меня вызвали в канцелярию президента Саддама Хусейна для согласования программы встречи Тарика Азиза, заместителя Саддама Хусейна, с советским руководством. Он должен был разъяснить иракскую позицию в конфликте с Ираном. Принимал его в Москве кандидат в члены Политбюро Пономарев. Это происходило в тот самый день 22 сентября, когда иракские войска уже начали войну с Ираном. Наше руководство, принимая Тарика Азиза, заранее об этом официально не было даже проинформировано. В полной растерянности оказалось наше высшее руководство в час, когда «Буря в пустыне» разразилась. Об этом делился со мной своими воспоминаниями бывший в то время замминистра иностранных дел Александр Михайлович Белоногов. «Был ли готов последний президент СССР Горбачев принять решения, которые позволили бы избежать той войны в Персидском заливе?» С такими вопросами не раз обращались к бывшему заместителю министра иностранных дел А.М. Белоногову многие корреспонденты после публикации его воспоминаний о событиях конца 1990-1991 годов.

– События, особенно в рождественскую ночь с 6 на 7 января 1991 года, развивались очень стремительно, – рассказывал мне Александр Михайлович. – После того как в МИДе в ту ночь было получено по телефону сообщение госсекретаря США Бейкера о том, что в течение часа начнутся боевые действия. В той ситуации Горбачев едва не допустил, на мой взгляд, очень серьезную ошибку. Но, слава богу, в ту ночь телефонная связь с Багдадом почему-то не работала. Так что его приказ нашему послу в Ираке Виктору Посувалюку срочно связаться с Саддамом не был выполнен.

– В противном случае, если бы Посувалюк встретился по его приказу с Саддамом, – высказал потом свое предположение Белоногов, – мы оказались бы в очень некрасивом положении.

Ведь задолго до этого в глазах всего мира ситуация выглядела так, будто чуть ли не по команде из Кремля и была начата ирано-иракская война. Потом Москва долго еще не могла определиться – кого в этой войне поддерживать. Ирак – наш традиционный союзник и главный клиент по закупке вооружений. Исламский Иран тоже вроде боролся с империализмом. Международный отдел ЦК, насколько я знаю, больше занимал тогда «проиранскую» позицию. Министерство обороны отдавало предпочтение Ираку, мотивируя свою позицию тем, что отказ в помощи Ираку может бросить его в объятия Запада. А такие тенденции в экономическом и военном сотрудничестве уже тогда просматривались. МИД и КГБ предпочитали занимать «нейтральную» позицию в смысле – помогать и тем и другим. Мотивировалось это тем, что проигрыш любой из сторон в войне будет выгоден только американцам. Решив активно проводить линию на скорейшее прекращение войны между Ираном и Ираком, Москва сначала воздерживалась от поставок вооружений воюющим сторонам. Страны Запада, в том числе и США, открыто демонстрировали свою поддержку Багдаду и всячески подталкивали его к продолжению войны. По убеждению Барковского, расчет Запада был прост – в любом случае война ослабит одно из государств-против-ников Запада. В идеале же – сразу два.