Триединый (СИ)

Так вот, при подходе к деревушке, наш отряд угодил в заранее подготовленную тщательно замаскированную ловушку. Подловили нас на открытом пространстве, грубо выражаясь, «с приспущенными штанами». По нам долбанули мощно и кучно, как из автоматического стрелкового оружия крупного калибра, так из минометов и гранатометов. Так что речи о каком-либо активном сопротивлении с нашей стороны быть не могло. Приказал ребятам двигаться в направлении небольшого лесочка, но добежать удалось одному лишь мне. По данным моего тактического коммуникатора все остальные парни были к тому времени уже мертвы.

Укрывшись в хоть и негустой, но все-таки какой-никакой чаще, я немного перевел дух. Вне всяких сомнений, окрестности под контролем противника, и, попытайся я пойти на прорыв, меня тут же прищучат. Тут на краю леса со стороны деревни заметил кишащую насекомыми, червями и прочей живностью огромную и смердящую кучу бытовых отходов. Там всего хватало: от банальных объедков, гнилых овощей и фруктов, обрывков пластиковых пакетов до реального дерьма из придомовых выгребных ям. Короче, все ненужное и дурно пахнущее, что здешние негры без сожаления оттаскивали подальше от своих жилищ.

Решение в голове созрело моментально. Отключил всю находящуюся на мне демаскирующую электронику и рванул что было мочи к гниющей и смердящей горе. Набегу срубил ножом пустотелое растение наподобие нашего дудника и, не снижая темпа передвижения, вырезал самую длинную полую часть, получил таким образом трубку длиной около полуметра и диаметром сантиметра три. Подбежал к куче отходов и без колебаний закопался внутри нее, выставив наружу лишь кончик дыхательной трубки. После чего замер как мышка, пытающаяся избежать внимания приближающегося к ней кота.

Словами не передать, что я испытал, находясь в этом дерьмище. Кому интересно, могут погрузиться с головой в выгребную яму при этом дышать через трубочку. А для полноты ощущений добавить к этому неисчислимые полчища ползающих по тебе всяких червячков, таракащек и паучков, слава богу, не ядовитых, но очень назойливых.

Судя по гортанным крикам боевиков на вполне понятной для меня смеси голландского, английского и ошивамбо, местность прочесали. Но делали это как-то лениво без огонька, чисто для порядка, поскольку небезосновательно полагали, что вряд ли кому-то удалось вырваться из той мясорубки, которую они нам устроили. О том, что боец российского спецназа засел в мусорной куче с дыхательной трубкой во рту ни у кого из боевиков и мысли не возникло.

Просидел в говне до наступления темноты, аж целые три часа. Худо-бедно к запахам сумел принюхаться, даже к постоянному щекотанию насекомых приноровился. Но, выйдя на свежий воздух, первым делом скинул перепачканные комбез, разгрузку, броник, берцы и с остервенением начал избавляться от облепивших тело проклятых насекомых. Подавив их великое множество, занялся гигиеническими процедурами. За неимением воды, воспользовался местным красноземом, заодно и замаскировал свою бледную кожу. Облачаться снова в изгвазданную форму желания не возникло. А вот желание отомстить за погибших ребят было всепоглощающим.

Вооружился лишь ножом единым, поскольку устраивать до поры до времени свистопляску со стрельбой не было необходимости. Затем с соблюдением всех мер предосторожности направился в деревню.

К тому времени бравое воинство успело поиметь всё, что можно было поиметь, также выпило всё имеющееся в наличии спиртное и в большинстве своем дрыхло без задних ног. Лишь пятерка часовых охраняла сон боевых товарищей, да и то, как-то не очень старательно ибо с нетрезвых глаз какой из человека охранник… Так что устранить их для меня не составило труда. Одному на время сохранил жизнь. Удар ребром ладони в область сонной артерии, и юноша в полной отключке. Для допроса оттащил обездвиженное тело подальше от домов. Единственное, что меня интересовало — в какой хижине находится их главарь. Испуганный до грязных порток бандит честно поделился со мной информации, после чего без ненужных мучений отправился в края «вечной охоты», или куда там отправляются здешние аборигены.

Не стану углубляться в последовавшие за этим кровавые подробности. Через полчаса, когда мой нож, пробив очередную грудную клетку, лишил жизни сорок девятого чернокожего, я был с головы до пят перепачкан человеческой кровью, при этом безмерно счастлив, ибо ни один негодяй не избежал заслуженного наказания. Я не садист по натуре и, убивая врага, как правило, ни морального, ни тем более эстетического удовлетворения не испытываю. Но тогда было приятно резать черножопых тварей.