Триэль (СИ)

 - Кому-то не нравились кудрявые волосы, кому-то цвет глаз, кому-то структура кожи, но с кожей сложнее. Это не подтвержденная информация, но я полагаю что ученые, распространившие геном, были уверенны, что удалив доминантный ген, они освободят рецессивные. Так, для примера: у человека серые глаза, как у матери, а у отца карие. Карий цвет глаз стал рецессивным, и, удалив ген, отвечающий за серый цвет глаз, ученые рассчитывали, что карий станет основным. Однако, это не удалось. Раньше, чем стало ясно обо всех сложностях работы с геномом, он успел сильно распространиться, как минимум по Инсмиру, но, ввиду масштабов генома, в действительности он разошелся по всей Дории. Всё остальное – вопрос времени. Оказалось, что методика вовсе не удаляет неугодные гены, а прививает «геном», который передается по наследству и блокирует практически все гены человека.

 - То есть «геном» - следствие халатности ученых и нелюбви человека к самому себе. – Добавил Алистер, я лишь кивнул, соглашаясь с его словами.

 Селена не поняла половины того, что я сказал, ну да ладно.

 - И вы, Сайлекс, нашли способ лечения?

 - Ну не я лично, это открытие мы совершили вместе с братом. Методика требует дополнительных исследований и пройдет не мало лет, прежде чем работа будет завершена, но, я уверен, в течение следующих десяти лет число людей, страдающих от генома, будет сокращаться в геометрической прогрессии.

 - И как же изменятся люди, когда ваша работа будет завершена?

 - Мы с братом – генетически полноценные. Смотрите сами.

 Селена заморгала.

- Конечно, могут быть другие цвета глаз, волос, кожи, но в целом – примерно как мы.

 Ей явно не нравилась перспектива выглядеть так неброско. Конечно, наша кожа не пестреет блёстками, но мы здоровы… более-менее.

 - Внешность – не единственное, что повредил геном, – сказал Алистер.

 - А поподробнее? – Она снова улыбнулась.

 - У вас есть дети? – Наверное, это был слишком прямолинейный вопрос с моей стороны. – Вам явно больше сорока лет, я знаю, вы ведёте эту передачу уже лет двадцать. Так скажите, - пусть я буду грубияном, надо донести суть, - у вас есть дети?

 - Нет. – Селена явно обидела и я начал беспокоиться, что она может разозлиться и выкинуть какую-нибудь глупость. Женщины, кто их разберёт.

 - Это лишь один из пунктов.

 Тема передачи стала уклоняться в неугодную режиссёру сторону. Он дал знак Селене, и та тот час будто бы переключилась и снова, бросив взгляд в камеру, заговорила:

 - Ещё один гость нашей сегодняшней передачи – знаменитый дизайнер - Форро Фларро!

 Зал опять взорвался овациями, куда более громкими, чем наши, и в студию вошел мужчина… Я даже не уверен, действительно ли это мужчина, хотя его кадык пытался меня в этом убедить. Он подошел к Селене, они обменялись скользкими короткими поцелуями в щеку, и мистер дизайнер опустился в кресло напротив нас.

 - Как я рад, что не читаю модные журналы, - пробурчал Алистер, но крохотный микрофон у него на воротнике донёс эти слова до всех зрителей.

 - Здравствуйте, здравствуйте, - и в зубах Форро блистали стразы, должно быть, он автор этой идеи, - как я уже говорил много раз в своём интервью, этот «геном», - он небрежно махнул рукой, - не так страшен. Наша белизна – это чистый лист, где каждый человек может нарисовать то, каким он хочет видеть себя в зеркале. Бескрайний простор для воображения и дизайнерской работы.

 - Когда геном обесплодит последнюю здоровую женщину, разукрашивать уже будет некого, - улыбаясь, сказал я ему в ответ. – И не надо так на меня смотреть, - это я сказал Селене, - вы пригласили сюда нас, двух ученых, и не думайте, что мы будем поддерживать подобные веяния. Мода всегда существовала и всегда была в той или иной степени безумной, странной, да разной! Излечение генома не запретит вам покрывать свою кожу опасными для здоровья химикатами, это выбор человека, но не надо рассматривать его как оплот современной культуры. Эта белизна – это болезнь, которая убьёт Дорию. Вам купола мало?

 - Эм, мистер Келори… - Селена опустила голос до шепота. – Тема барьера в нашей передаче запрещена.

 - Да? Зря.

 Алистер засмеялся, понимая, что меня сейчас понесёт, я тоже это понимал, но иногда мне не хватает силы воли, чтобы прервать свой словесный поток.

 - Зачем отрицать то, что у нас над головами? Скажите мне, что рассказывают детям в школах на уроках истории про тот промежуток, когда был возведёт купол?

 - Мы прервёмся на небольшую паузу. – Улыбнулась Селена в камеру, но трансляция не остановилась, я проследил. Поддерживать сигнал, когда его пытаются прервать, не так уж и сложно для человека с моими то сапособностями.

 - Ты же учился в школе, ты должен знать, - ответил Форро, и выглядел он в тот момент так, будто сел на ежа.

 - Я доктор наук, со мной нужно говорить на «вы». – Огрызнулся я, и снова перевёл взгляд на Селену. – Трансляция не прервётся, так что ответьте на мой вопрос.

 - Что? - Неё волосы встали дыбом. – Джим! – Крикнул она режиссёру, но тот только развёл руками.

 - Продолжим нашу беседу. Я вас слушаю.