Тригинта. Меч Токугавы (СИ)

- Ш’хина дарит людям способность любить. Светло и бескорыстно. Любовь подавляет в человеке стремление к удовлетворению собственных эгоистических инстинктов. Это чувство усиливается при совершении подвигов, дарящих радость любимому человеку… Бескорыстие и постоянство - главные атрибуты любви, те признаки, что позволяют отличить настоящее чувство от тысячи подделок. Как солнце светит всему миру, так и Ш’хина распространяет любовь на всё живое…

- Остановитесь, барон! Вы… не понимаете! Вы ничего не знаете обо мне! - хотелось схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы вывести из идиотского транса. - Моя жизнь - это кровь, предательства и смерть. Не любовь. - начав с крика, я закончила шепотом, пытаясь сдержать невесть откуда набежавшие слезы.

- Бедная девочка. Они решили купить вами спасение… Но это невозможно.

- Кто это «они», барон? Кто?

- Вы узнаете. Со временем.

- Это Яррист, да? - он молчал. Но уж больно неуклюже барон проговорился о планах Учителя на меня…

- Но… Почему? Почему я?

- Ш’хина - слишком редкое явление. Нельзя упустить шанс.

- Яррист любит меня!

- «Бог сказал: Авраам! Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака: И пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе.»

- Да это же было очень давно! - я задохнулась. - С чего вы взяли, что всё должно повториться? Я - не ребенок! У меня своя душа, своя воля…

С грохотом отодвинув кресло, я вскочила и отвернулась к борту, уставившись в тёмную воду. Схватилась за поручни, до боли сжала пальцы… Что он несет? Какое, Ктулху его задери, всесожжение? Что это вообще значит?

Говорил Никодим: ошибка в том, что они всё время пытаются толковать слова Господа. Бог же всегда буквален, и говорит исключительно то, что имеет в виду.

Подойдя к Ростову, я нависла над ним:

- Бог остановил руку Авраама. Он ведь не дал ему зарезать сына! Что вы на это скажете?

- Вы правы. Господь остановил нож. Но Авраам-то не знал, что так будет. Он был преисполнен решимости выполнить приказ.

- Бог уже давно не говорит ни с кем! Он не мог приказать убить меня!

- Господь говорит через вас, Наоми. Вы - тот самый нож.

Тёплые, пахнущие пирожками объятия бабушки, шелест саржевого кимоно деда, запах акварельных красок и мокрой беличьей кисточки…

Оплетенная красным шнуром рукоять меча, его успокаивающая тяжесть и простота. - «Вот человек стоит на распутье между жизнью и смертью. Как ему поступить?» - дед бережно, через рукав кимоно, касается лезвия.

- «Пресеки свою двойственность, и пусть меч сам, один, стоит против Неба.» - отвечаю я. Дедушка улыбается одними глазами.

Чувствуя, как по лицу текут слезы, я не могла поднять руку, чтобы их вытереть. Ростов встал, достал из кармана платок, и промокнул мне щеки. Нечеловеческим усилием я удержалась от всхлипов.

- Не плачьте. Может, всё еще образуется. Вы - это вы, Наоми. Не всё укладывается в четкие схемы…

Заметив краем глаза подозрительный блеск на берегу, я шагнула к столику, оттолкнув Ростова, схватила пистолет и выстрелила шесть раз подряд по крыше пакгауза, по тому месту, где блеснуло. В воду, как мешок, свалилось тело.

«Зиг-Фрид» стрелял негромко, отдачи почти не ощущалось. Со стороны могли и не услышать… Барон уже тащил меня по трапу в нижнее помещение.

- Я заметила блеск оптического прицела.

- Вот о чем я и говорил, Наоми! Возможно, ваши наставники перестарались, делая из вас профессионального киллера. Но зато вы остаетесь живы. Пока.

- Целью могли быть вы, барон.

- Это не важно. - после небольшой паузы сказал Ростов. - Но теперь мне придется разбираться еще и с этим. За вами постоянно следят.

- Ну и пусть! Какая разница, когда умереть? Шехина там, или нет… Господь свидетель, я люблю Ярриста. И Никодим… Он ведь заменил мне семью. Но я не хочу быть ничьей пешкой. Я сама по себе.

- Тогда спрячьтесь, Наоми. Спрячьтесь так, чтобы никто не мог вас найти: ни друзья, ни… враги.

- Не буду я прятаться!

- Вас убьют, глупая вы девчонка! И все усилия пойдут прахом.

- Помогите вернуть меч, барон. Мне кажется, что вы - можете. А? Если не хотите, чтобы меня убили.

Лицо его вновь перекосило. Глаза пожелтели, запали в глазницах…

- Если б я мог, то скорее запер бы вас в бронированном бункере. Потому что вы, Наоми, в первую очередь - угроза для самой себя. Отдайте пистолет! - он требовательно протянул руку.

- Ни за что! - он горько усмехнулся.

- Давайте! Вы что, хотите, чтобы весь ваш путь был выложен трупами?

- Сейчас вы говорите совсем, как Яррист. - горько заметила я. - А я думала, мы подружились…

- Я не хочу быть вашим другом. Я хочу, чтобы вы остались живы!

- А мне всё равно! - я бросила в него пистолетом. - Я хочу, чтобы ваши планы, всех вас! - Провалились под землю! Я сама по себе, и не буду никого слушать! - я чувствовала, что меня несет. Но останавливаться было поздно.

Барон устало присел на ступеньку узкого трапа и посмотрел на меня снизу вверх.