Триглав, Триглав

- Та, которая в первый раз показала мне Улицу любви. Дочь горняка.

Анита покачала головой, рассмеялась.

- Хорошо, это только сон... А что ждет тебя наяву? Кончится война, ты возвратишься на родину, а она?

- Я возьму тебя с собой.

- М-меня? Ох, фантазер, - засмеялась Анита. - Если бы все было так просто, как тебе кажется...

- Кто может помешать нам любить друг друга? Для любви нет преград, нет и границ.

Ласково заглядывая в глаза Аслана, Анита спросила:

- Ладно, увидим, как будет. А теперь сознайся: ты не дружил ни с какой девушкой?

Аслан замялся, и на губах Аниты появилась тревожная улыбка.

- Скажи, дружил?

- В школе дружил с одной девочкой...

- Вот, попался! Любил ее?

- Э, это было давно, и она была такой маленькой!

- Ну и что ж? Тогда была маленькой, а теперь - взрослая.

- У нас с ней не дошло до любви.

- А в Севастополе? Там не было девушки?

- В Севастополе? - Аслан горько усмехнулся. - До того ли там было?

- Хочешь сказать, что полюбил впервые?

- Хочешь - верь, хочешь - нет, но это так, - твердо ответил Аслан.

Анита ласково погладила его по голове. Аслан хотел поцеловать ее - она выскользнула из его объятий.

- Это что за вольности?

- Хочу, чтобы исполнилось хоть десять процентов моего сна.

- А я этого не допущу!

- А я прошу. Ну, только один раз.

- Только один? - Анита игриво взглянула на Аслана. - Значит, второй раз поцеловать не захочешь? А ради одного раза я не согласна...

- Чур, нет. Миллион раз... - поспешно сказал, он и, не дав девушке возразить, приник к ее губам.

И хотя это был не первый поцелуй, лицо Аниты горело, как будто они целовались впервые. Она отстранила от себя Аслана.

- Хитрый какой! - и, чтобы скрыть смущение, сказала: - Я загляну к раненым.

- Да они же спят! Будить нельзя: сон - лучшее лекарство...

- Ну хорошо, - сказала девушка. - Только смотри, без шалостей...

Улыбнувшись, она достала из шкафчика тарелку с красной морковью.

- Попробуй. Бывает у вас такая морковь?

- Морковь? - спросил Аслан. - Разве на земле есть место, где не бывает моркови? Или картошки? Или капусты?

- Нет, ты только попробуй, какая сладкая...

- Давай попробую. - Аслан взял одну морковку, весело надкусил ее белыми крепкими зубами. - Все-таки не то... Вот однажды я ел такую морковь, слаще которой уже не найти.

"Сейчас начнет вспоминать", - подумала Анита. И, стараясь отвлечь его, весело сказала:

- Ты, наверное, ел шоколад, а не морковь.

- Нет, дорогая, морковь. Но она была вкуснее шоколада.

- Должно быть, очень редкий сорт.

- Сорт не знаю какой, но я ел ее в концлагере. "Хотела отвлечь, а получилось наоборот", - с горечью упрекнула себя Анита.

- Милый, гони от себя мрачные мысли! Все страшное позади и больше никогда не вернется.

- Я тоже так думаю... Но ты не беспокойся, случай, о котором я тебе расскажу, право, смешной... Конечно, было это в лагере, и голод одолевал нас. Вот мы с товарищами и решили пробраться на склад, где хранилась морковь. Выбрали самую темную ночь, выждали момент, когда охранник отошел в сторону, и, юркнув в окно, свалились прямо на кучу моркови. Темень такая, что хоть глаз выколи. А мы и рады - насели на морковь... Кое-как вытираем и едим, едим... Ничего более вкусного я, наверное, в жизни своей не едал. Во всяком случае, не могу вспомнить. Возможно, в ту минуту мы были самыми счастливыми среди пленных. Не помню уж, сколько времени мы пировали. Одним словом, пока не услышали шаги охранника. Он что-то, видимо, заподозрил. Вошел, мерзавец, прислушался да вызвал другого. Я, говорит, слышал какое-то похрустывание. А второй отвечает: "Здесь полно крыс". Потом оба расхохотались и давай стрелять наугад в темноту. Как мы уцелели, не знаю... Да еще набили морковью карманы для товарищей. В тот вечер в бараке был праздник...

- Да... - только и сказала Анита. - Но такое больше никогда не вернется.

Они беседовали почти до самой зари. Аслан, взглянув на восток, сказал:

- Теперь, дорогая, я должен идти.

- Но ведь ты нисколько не отдохнул!

- Зато побыл рядом с тобой!

ПЕРВЫЕ ИСКРЫ

Перед началом решающих боев за Триест Август Эгон созвал совещание командного состава. Партизанам, больше трех лет героически сражавшимся против врагов в горах, надлежало развернуть широкие операции. Каждый понимал, что заключительные бои будут жестокими; это уже не партизанская война... Фашисты располагали в этих краях значительными силами, большую часть которых составляли четники. Предвидя свой конец, четники дрались с отчаянием обреченных.

Главный партизанский штаб Словении возлагал на бригаду Августа Эгона серьезные задачи. Бригада нацеливалась прямо на Триест, но предварительно она должна была выйти на плато Истрия, все пути к которому были закрыты врагом.

В общих чертах ознакомив командиров с задачей, Август Эгон сказал:

- Теперь мы должны действовать так, чтобы приумножить славу нашей бригады. Фашисты и четники утверждают, будто наша бригада в недавних боях обескровлена. Пусть они пребывают в этом заблуждении - тем хуже для них... Я хочу знать ваше мнение, товарищи. Пусть каждый выскажет свои предложения, как лучше выполнить нелегкую задачу...