Тригон. Изгнанная (СИ)

На протяжении почти года, заучивая все эти эдикты и правила, Тилии хотелось лишь одного: отшвырнуть подальше все эти убогие брошюрки, с пляшущим, неразборчивым шрифтом на землистых, грубых страницах и сбежать на третий уровень — в осиротевшую без неё комнату. Забраться с ногами на нижний ярус кровати, которую совсем недавно приходилось делить с братом, и погрузиться в чтение настоящих книг: в твёрдых переплётах, с цветными картинками на пожелтевших от времени хрустящих страницах.

Их она уже давно без спроса брала в кабинете отца. Те книги хоть и были вне закона, пахли историей и знаниями, накопленными Первыми Людьми за более чем два тысячелетия. Они дали ей столько, сколько не дал ни один куратор с его дурацкими эдиктами идеального государства. Государства, где благосостояние общины ценилось превыше отца и матери, где, семья, как ячейка общества изжила себя. Где на первом месте стояли желания Совета и их приближённых, и только после свои собственные. Где поощрялось доносительство и наказание, где запрещалось всё, что нарушало установленный властями порядок.

Идеальное государство оказалось не таким уж идеальным, если сравнить с тем, что ей удалось узнать со страниц тех запрещённых книг. Цивилизация безвозвратно скатилась в пропасть…

Тилия тяжело вздыхает своим мыслям, делая очередной шаг в никуда. Она всё отчётливее ощущает, что силы её иссякают. Она давно потеряла счёт этажам. По мере того как десятки, оставшихся позади ступеней, постепенно сливаются в сотни, мышцы ног начинают гореть. Свет в лампах то и дело тревожно мерцает, словно грозясь оставить их в кромешной темноте бетонной трубы без единого окна. Серые стены однообразно пляшут перед глазами, пустые лестничные пролёты сменяют друг друга и лишь мелькающие номера, не дают окончательно впасть в уныние.

Словно отсчитывая секунды отведённого им времени, шумно работают лопастями громадные вентиляторы, ещё первыми инженерами встроенные в толстые стены Башни, раз за разом посылая в её недра живительный воздух, нагретый солнцем. Вечный двигатель, без которого город-небоскрёб лишиться самого главного. И Тилия, проходя мимо и чувствуя на себе мощные, горячие струи, посылаемые извне, с жадностью, словно в последний раз набирает полную грудь воздуха, в попытке надышаться. Но вскоре и эти рокочущие гиганты затихают где-то высоко над головой.

Чем ниже они спускаются, тем сильнее заметна разница между верхними этажами Башни и теми, что ближе к основанию. Здесь явно требуется заботливая рука. Бетонные ступени крошатся под ногами, то тут, то там проглядывают куски арматуры, ржавыми пальцами пытаясь ухватить тебя за ногу, а стоит только прикоснуться к шатким перилам, как те тут же издают противный металлический скрежет, вынуждая Тилию совсем отказаться от их поддержки.

От нехватки свежего воздуха и духоты начинает кружиться голова. Что-то она слышала от отца о резкой смене высоты и давлении. Но притормозив, чтобы перевести дух, Тилия тут же получает предупреждающий толчок в спину. И приходится вновь и вновь поднимать непослушные ноги, словно кукла, лишённая воли. Но злит не это! А то, что эти трое будто вообще не чувствуют усталости: их дыхание на удивление ровное, а натренированные тела, щедро сдобренные порцией милитарийской отравы, двигаются в том же темпе, что и в начале пути.

«Будь они не ладны!» — бормочет себе под нос Тилия, чувствуя, как по лбу скатываются капельки пота, она раздражённо смахивает их рукавом с разгорячённой кожи. Землисто-серый комбинезон и видавшая виды майка под ним промокли и прилипли к телу, вызывая невыносимое чувство дискомфорта, но Тилия уже в который раз уговаривает себя не впадать в отчаяние. Она не какая-нибудь неженка, каких предостаточно в Башне и, которых она всячески презирала!

Вдруг в голову приходит неожиданная мысль и Тилия тут же хватается за неё, как за нечто спасительное: «А что, если это не тест, а ошибка и меня просто с кем-то спутали? А наверху сидит та, которая должна быть на моём месте». Такое предположение на какое-то время приободряет, дарит надежду на то, что вся эта ситуация в скором времени разрешится, и она сможет вернуться обратно.

Тилия тут же с удивлением обнаруживает, что у неё словно открывается второе дыхание, боль в ногах становиться не такой невыносимой, как ещё минуту назад, и она готова осилить ещё не один пролёт, лишь бы всё поскорее закончилось. Но когда перед глазами проплывает очередная настенная надпись с говорящей ядовито-жёлтой табличкой в виде треугольника, её желудок сжимается болезненным клубком. Лаборатории находятся на предпоследнем, пятом уровне, а значит до Пекла и огромных железных ворот, что не одну сотню лет сдерживают толпу извне, рукой подать.

Когда их четвёрка, наконец, ступает на нижний уровень, последняя надежда гаснет, оставляя место какой-то обречённости. Шедший от неё по правую руку каратель, быстро набирает четырёхзначный код на стеновой панели и цифровое табло тут же высвечивается красным, после чего следует бьющий по барабанным перепонкам громкий щелчок.