Тригон. Изгнанная (СИ)

— Не меньше сотни, — впервые со времени появления изгнанника, она слышит его спокойный голос. — Может и больше.

Следующие несколько часов проходят в тягостном ожидании. Время тянется слишком медленно и Тилия мысленно подгоняет его, то и дело, запрокидывая голову, в надежде приблизить рассвет. Но небо по-прежнему непроглядно-чёрное. Время от времени слышны повизгивания, словно свора не может поделить между собой ещё не убитую добычу и вступает в постоянные перепалки друг с другом, но как только вдалеке раздаётся тихое, словно предупреждение, рычание, всё тут же прекращается.

— Вожак стаи, — ни к кому конкретно не обращаясь, подаёт голос изгнанник. Он сидит чуть поодаль, скрестив длинные ноги, а его лёгкий клинок без рукоятки с глухим стуком снова и снова опускается на носок ботинка, словно отсчитывая секунды.

— Может им надоест, и они уберутся прочь? — неуверенно спрашивает Тилия, зябко кутаясь в тёплые шкуры.

— Ты бы отказалась от сочного куска мяса, только потому, что приходиться ждать? — бросает на неё насмешливый взгляд Рон, подбрасывая в огонь ещё дров. — Мы их единственная цель на эту ночь. Они не сдвинуться с места пока не взойдёт солнце или пока не погаснет один из костров и в нашей защите не появится брешь.

— Не жалеешь, что пошёл с нами? — чтобы хоть как-то отвлечься, обращается она к Рону и тот к её удивлению расплывается в улыбке, так напоминающей улыбку того восьмилетнего мальчика.

— Эй, Ти, рано ты о смерти думаешь! — тут же подбадривает он, протягивая руку и нежно стискивая её подбородок. Его пальцы, в отличие от её собственных, невероятно тёплые. — Что я зря вытаскивал тебя? У нас ещё куча дров, да и оружия хватает. Скоро рассветёт, и мы двинем дальше.

— Мы все здесь знаем, что костры погаснут раньше…

— И это говорит та, которая прикончила соперницу на арене голыми руками?

— Я не выиграла бы тот бой, не знай я про яд, — отзывается она, с неохотой вспоминая вчерашний день.

— Плевать на то, как ты победила! Думаешь, борьба — это только правила и законы? На войне все средства хороши. Даже сейчас Таны играют нечестно, отсиживаясь в своих пещерах, пока их псы выслеживают добычу. Но поверь мне на слово, пировать они станут вместе!

— Если ты так пытаешься меня воодушевить, у тебя плохо получается, — отшучивается Тилия, но на душе гадко. Рон даже бровью не повёл, когда она упомянула о яде, а значит, все его слова о чудесной способности пересекать барьер без угрозы для жизни изначально были ложью. Он прекрасно знал, что нужно сделать, чтобы избавиться от невидимых глазу кандалов, которыми их сковали каратели. Тилия переводит взгляд на однорукую гоминидку и, встретившись с ней глазами, понимает, что та тоже заметила эту оплошность.

— Зато ты несколько раз подумаешь, прежде чем опускать руки, — парирует Рон, игриво щёлкая пальцем по кончику её замёрзшего носа.

Ему даже в голову не может прийти, какая неразбериха твориться сейчас в её голове. В Башне до наступления совершеннолетия запрещались любые телесные контакты и ни один представитель противоположного пола не прикасался к ней, не считая объятий отца перед Посвящением, постоянных потасовок с братом, порой доходящих до драк и железных тисков изгнанника, в тот день, когда чуть не погиб Заячья Лапка. Но вряд ли то, что произошло между ними на барьере, можно расценить, как проявление интереса по отношению к ней. Эта был поединок, из которого она вышла победителем и только.

Что бы Рон не говорил, а она рада, что не позволила изгнать Кира. Присутствие ещё одного человека в их компании успокаивало. Она уже видела, на что способен изгнанник, а лишняя пара рук, способная держать оружие, сейчас не помешает.

И тут только Тилия ловит себя на мысли, что назвала изгнанника человеком. Когда же она перестала делить гоминидов и людей? Все они для неё стали чем-то большим, чем просто облучёнными. У большинства есть пара рук и ног, многие здраво мыслят, что даже у башенцев не всегда получается. Да у некоторых есть изъяны, как у Руки или Вары, делающие их неполноценными, уродующие правильные черты или тела. Но они разумны! Они думают, рассуждают, любят, боятся…

Тилия бросает мимолётный взгляд на друга детства и что-то внутри неё переворачивается. Возможно, это он помог ей избавиться от предрассудков, которыми уже не одно столетие были напичканы все без исключения жители внутреннего города. Каждый имеет право на лучшую жизнь и не Совету решать, кому жить в тепличных условиях Башни, а кому умирать на грязных улицах Пекла.

Когда запасы дров практически на исходе и огонь начинает захлёбываться, ночь, наконец, начинает сдавать свои позиции. Едва тьма рассеивается, сердце Тилии обрывается. Витилиго действительно сотни! Огромные чёрные тела в беспорядке лежат вокруг их стоянки, в ожидании добычи. В первый момент кажется, что псы спят, но, когда она различает светящиеся жёлтые точки на белесых приплюснутых мордах, понимает, что ошиблась. Витилиго выжидают подходящего момента, чтобы напасть, ждут, когда исчезнет их непреодолимый враг. Огонь!