Трилистник. Приют

— Уже слишком поздно, Ши, — тихо перебил его Итачи. — Восстание клана можно предотвратить лишь стерев его с лица земли. Для Конохи так будет…

— К бидзю твою Коноху! — вспыхнул Саске, в его глазах запылал Шаринган. — Что она дала нам всем? А конкретно тебе? Ты же просто умрёшь за неё!..

— Значит, так тому и быть.

Саске дёрнулся, и Шисуи вздрогнул. Они оба посмотрели на Итачи совершенно одинаково: с болью, разрушенной надеждой и решимостью, которую не сможет поколебать ничто.

— Значит, нам придётся убить тебя.

На свист катаны Итачи среагировал в ту же секунду и принял клинок брата на свой. За звоном и искрами Итачи успел различить, как исчез Шисуи — лишь только чтобы долю мгновенья спустя оказаться у него за спиной и нанести удар. Но Итачи не раз тренировался с ним и технику боя Ши успел изучить, как никто — предугадал, увернулся и с силой двинул другу ногой по рёбрам. Шисуи исчез в мерцании и навалился сверху, а Саске рубанул катаной по ногам. Поймав его меч своим, Итачи с трудом увернулся от друга и выскочил с энгавы во двор. Наверное, зря — вода в декоративном пруду поднялась и метнулась к нему, пришлось оперативно подпрыгивать, пропуская под собой маленького водяного дракона. Печать Шисуи распалась, вода рухнула наземь, но возвращаться было опасно — друг мог скопировать и другие техники Суйтона.

Приземлившись на стену, отделявшую территорию клана от прочих, Итачи выставил блок против налетевшего на него вихрем боли и ярости брата. Чувства играли с Саске плохую шутку: он пропускал удары. Шисуи тоже видел это и поспешил на помощь. Итачи предвидел это и воспользовался, чтобы исчезнуть.

И тут же оказаться за спиной друга и вонзить катану ему в сердце.

— И… тачи… — прохрипел Шисуи, силясь обернуться.

Итачи сильной рукой зафиксировал его голову, не желая встречаться с опаснейшим иллюзионистом взглядами.

На миг ткнулся лбом во всклоченную шевелюру друга. Сильная рука дрожала, саднили глаза.

— Прости меня, Ши…

— Шисуи! — крик Саске заставил Итачи вырвать катану из тела Шисуи и позволить тому безвольно осесть на землю. Лужа крови вокруг него расползалась, Итачи стоял в ней. — Ксо, Итачи, как ты мог?!..

— Тебе не понять, отото, — младший брат никогда не понимал глобального, не хотел видеть дальше своих эгоистичных потребностей. — Клан Учиха пошёл против Конохи…

— Я уничтожу Коноху! — заорал Саске, его Ки взметнулась, чёрно-сиреневая чакра закружила вокруг. — Уничтожу эту гнилую деревню и заставлю тебя!..

Его крик сорвался и утонул в хрипе. Расширив в неверии глаза, Саске уставился на меч Тоцука, пробивший его грудь насквозь.

— Прости, Саске, — прошептал Итачи; его Сусано вибрировал и ослепительно сиял от переизбытка питающих его чувств. — Я не могу позволить…

— Ненавижу тебя, — изо рта отото текла кровь, глаза закрывались, и всё же он сумел выплюнуть с ненавистью: — Проклинаю тебя, Итачи…

— Я уже давно проклят.

Сдавленный ох заставил Итачи встрепенуться. Мир посыпался, исчезла чёткость реальности, всё заволок туман… который вдруг прояснился, и из него выплыли чёрные очертания в почти кромешной тьме. Рядом кто-то был, и Итачи спешно отпрянул, потянулся к кунаю, катане — не нашёл, но смутно вспомнил, что и не мог найти.

— И-итачи?..

Итачи на рефлексе ударил по руке, протянувшейся к нему. Откатился в строну, припал на три точки и уставился на человеческую тень в ожидании развития атаки. Тень, однако, не сдвинулась с места.

— П-прости, я… я услышала, и… я не должна была…

Хьюга Хината. Лондон. Видение.

Итачи опустился на колени и прижался лбом к полу, тяжело дыша. Его била крупная дрожь. Только теперь он осознал, что губа прокушена, а на глазах — слёзы.

— Тренировка, — прохрипел он и слизнул с губы кровь. — Просто тренировка.

— Твои глаза…

Итачи моргнул — и шумно вздохнул, вновь ощутив то пьянящее чувство невообразимой чёткости, которое давал…

— Т-ты… ты пробудил Ш-шаринган?

Итачи уставился на неё, теперь ясно различая силуэт. Прижатую к груди правую руку. Расширенные серебряные глаза.

— Да, Хината.

Она заинтересованно подалась вперёд.

— Но как?.. — и тут же дёрнулась, отпрянула. — Прости, я, наверное, не должна спрашивать…

— Всё в порядке, — прошептал Итачи, сглотнув; в горле отчаянно пересохло. — Медитация пополам с самоиллюзией. Точнее, самоиллюзия внутри медитации. Я смог погрузиться… и вызвать нужные чувства.

— Это… — Хината осеклась, явно не зная, как выразить словами свои мысли. Замявшись, она отошла в сторону и вернулась к нему со стаканом воды.

— Спасибо, Хината.

— П-пожалуйста… — она смущённо отвернулась и, пока он пил, смотрела в сторону старого серванта с провалившимися полками. — Я рада, что у тебя получилось, Итачи, — вдруг на одном дыхании выпалила она и потупилась.

Итачи устало, но довольно кивнул.

— Спасибо, Хината, — повторил он и вернул ей стакан.

* * *

На следующий день дети в приюте вскочили рано и первым делом понеслись в большую гостиную.

— Быстрее, быстрее, Майк! — сопел Ланс, подпрыгивая на месте от возбуждения. — Быстрее к ёлке! Там все наши подарки!..