Триллер

Нет, настоящая ошибка заключалась в том, что Мэгги не заказывала себе пирог. Пирог заказала мать. И тем самым вынудила дочь задуматься: то ли ее мать, Кэтлин О’Делл, в самом деле такая бесчувственная, то ли просто позабыла об обстоятельствах, которые могли легко спровоцировать у дочери неудержимую тошноту. Но как она могла забыть один из тех редких моментов, когда Мэгги поделилась с ней рассказом о своих буднях в качестве профайлера ФБР? Конечно, случилось это несколько лет назад, и в то время мать стаканами пила «Джек Дэниелс» и издевалась над дочерью: дескать, если тебе это не нравится, можешь меня арестовать. Мэгги до сих пор прекрасно помнила, что тогда ответила. «Я не собираюсь тратить время на то, чтобы арестовывать шизанутых алкоголичек». Надо было на этом и остановиться, но Мэгги не удержалась и через несколько дней, едва войдя в дом, сразу прошла в мамину комнату и швырнула на кофейный столик со стеклянной столешницей пачку только что сделанных на месте преступления фотографий.

— Вот чем я зарабатываю на жизнь, — бросила она матери, как будто той требовалось подобное уточнение.

И наверху стопки — это Мэгги тоже прекрасно помнила — находилась самая выразительная фотография: сделанный с близкого расстояния снимок картонной коробки, стоящей на кухонной стойке. Эта самая обычная коробка — в таких закусочные продают еду навынос — навсегда останется в памяти Мэгги, особенно ее содержимое: аккуратно отрезанный кусок яблочного пирога, на котором сверху положена окровавленная селезенка убитого хозяина квартиры.

Мэгги вовсе не удивило, что мать позабыла — или заставила себя позабыть — о том инциденте. Такова была ее единственная тактика выживания: все отрицать и очень естественно делать вид, что ничего подобного не происходило и произойти не могло. Иначе как бы она оправдалась, что совершенно не заботилась о своей двенадцатилетней дочери, ежевечерне заявлялась домой пьяная да еще притаскивала с собой «спонсоров»? И только когда один из маминых ухажеров предложил устроить групповуху с участием малолетней Мэгги, Кэтлин О’Делл сообразила, что этими делами лучше заниматься вне дома. Девочке уже в раннем возрасте пришлось научиться самостоятельности. Она выросла одна и только сейчас осознала, спустя много лет после разрыва с матерью, что одиночество для нее ассоциировалось с безопасностью.

Но с тех пор много воды утекло, многое изменилось. По крайней мере, Мэгги в это верила, и на то были причины. Разве могла она еще несколько лет назад помыслить, что они с матерью вот так запросто отправятся в совместную поездку, будут сидеть в забавном ресторанчике и мать закажет яблочный пирог?

Мэгги наблюдала, как Кэтлин прихлебывает кофе, а между глотками откусывает от пирога. На работе агент ФБР Мэгги О’Делл повидала всякого, но вот сейчас перекусывала с матерью, а воображение услужливо подкидывало яркую картинку: прощальный сюрприз серийного убийцы, засунутый в коробку для еды. Черт-те что лезет в голову. Наверное, надо быть проще — как мать — и выкидывать всякую ерунду из головы, но такой уж она уродилась.

Неожиданно Кэтлин указала вилкой куда-то за спину Мэгги. Молча, поскольку это ведь очень невежливо — говорить с набитым ртом. Неважно, что в прошлом в те редкие моменты, когда в Кэтлин просыпался материнский инстинкт, она постоянно твердила дочери, что невежливо тыкать в кого бы то ни было. Мэгги проигнорировала жест матери и даже не пошевелилась — и это тоже было глупо, поскольку таким образом она хотела отомстить Кэтлин за прежнее наплевательское к себе отношение. Тем более в результате мамаша стала только ожесточеннее размахивать столовым прибором.

— Этот парень — настоящий козел, — вымолвила наконец Кэтлин.

Тут уж Мэгги не сдержалась и обернулась посмотреть на «настоящего козла», готовая выступить в его защиту.

С виду он казался слишком обыкновенным, чтобы нуждаться в защите Мэгги. По профессиональной привычке она сразу же дала ему оценку. Высокий мужчина средних лет с редеющими волосами, слабовольным подбородком и в очках в проволочной оправе. На нем была белая оксфордская рубашка не по размеру, так что, как он ни старался аккуратно заправить ее в мятые штаны, она все равно неопрятно выбивалась со всех сторон. Над ремнем нависало намечающееся брюшко, выдающее человека, который проводит слишком много времени в офисе.