Триллер

Продержался Генри еще неделю, а потом раскололся. Признания лились потоком — начиная с прилета в Темпельхоф, встреч с Беликовым, Кондратом и Премининым и заканчивая захватом на квартире. Сменивший гнев на милость полковник раз за разом заставлял Генри повторять историю и все пытался отыскать в ней несоответствия и противоречия. Наконец на пятый день полковник прекратил задавать вопросы и отпустил стенографистку.

— Не падайте духом, дружище. Вы сделали все, что смогли.

И в первый раз за сорок дней Генри Колдер улыбнулся.

И вот, стоя на пороге помещения, где приводили в исполнение смертные приговоры, он почувствовал, как помимо воли на уста его снова наползает улыбка. Генри смахнул улыбку с лица и шагнул в комнату. Она очень напоминала ту, в которой его допрашивали, за исключением двух деталей: стены были завешаны плотной тканью, заляпанной пятнами, и на полу лежал мешок для трупов.

— Доброе утро, — приветствовал его полковник.

— Вроде звучит обнадеживающе.

— Да уж. Но иначе не скажешь. Жаль, что дошло до этого. Однако у меня приказ, увы.

— Как и у всех нас.

— Мы ведь с вами профессионалы. Вы делали свою работу, я — свою. А для начальства мы заклятые враги.

— Что они понимают…

— Все пройдет быстро, обещаю.

— Что будет с моими людьми? — поинтересовался Генри. — Беликов, Кондрат и Преминин.

Он знал ответ, но ему хотелось услышать его от полковника.

— Все уже случилось. Их признали виновными в измене Родине и вчера казнили.

— А моя сеть?

— Сейчас мы проводим самое тщательное расследование и в скором времени вычислим всех.

— Не сомневаюсь.

— Встаньте, пожалуйста, на колени, — велел полковник.

Генри повернулся лицом к стене и опустился на колени. Он предполагал, что его охватит чувство страха, что оно заполнит каждую клеточку тела… Но ничего подобного. Ему было хорошо и покойно. Внезапно он ощутил тяжесть в груди, к горлу подступил кашель. Он напрягся и согнулся пополам от ужасной боли, дожидаясь, когда пройдет спазм. Затем утер рот и обнаружил, что вся ладонь в крови.

— Пневмония, — заметил полковник.

«Нет, не совсем так», — подумал Генри.

Ирония заключалась в том, что только сейчас проявились первые симптомы. Врачи говорили, что ему осталось максимум четыре месяца, затем возникнут метастазы и рак распространится из легких на весь организм. После этого жить он будет неделю, максимум две.

В послевоенные годы американские и британские спецслужбы серьезно опасались, что рано или поздно Сталин двинется с Красной армией на Европу и союзникам придется решать, как одолеть его без применения ядерного оружия. Нужно было попытаться остановить наступление еще до того, как оно начнется. Для Генри было очевидно, как это сделать: лишить Красную армию ее лучших умов. Советский вождь сам взвел курок своей параноидальной подозрительностью, оставалось лишь плавно потянуть за спусковой крючок.

Сталин дюжину раз проводил чистку в рядах армии и уничтожил сотни тысяч преданных бойцов, основываясь лишь на беспочвенных подозрениях и совершенно невинных связях. Тем не менее трое из числа наиболее одаренных военачальников — генерал-полковник Василий Беликов, генерал Юрий Кондрат и маршал Георгий Преминин — пережили все чистки и заняли в итоге ключевые позиции в армии Советов. Когда началась война, у этих троих было достаточно сил, чтобы покорить Западную Европу.

Конечно, все они клялись в своей невиновности, но советская госбезопасность, всегда готовая к разоблачению предателей и понукаемая маниакальной подозрительностью Сталина, опасавшегося внутреннего заговора, получила необходимые доказательства.

Генри тщательно разработал сценарий, исходя из ожидаемой реакции советских спецслужб. Британский супершпион, много лет торчавший занозой в пальце советской контрразведки, внезапно приехал в Восточный Берлин с некой срочной миссией.

Была организована утечка информации: в эфир якобы случайно просочилось кодированное сообщение с упоминанием об операции «Мэригольд» и активации трех агентов с кодовыми именами Паскаль, Херринг и Овен.

За несколько недель до появления в Берлине агента поддерживаемая ЦРУ радиостанция «Свободная Европа» начала периодически передавать в эфир определенный набор фраз, в которых повторялось одно слово: «Мэригольд». Генри очень надеялся, что русские проглотят наживку.

И наконец, одновременно с прибытием шпиона в Восточный Берлин из штаб-квартиры ГСВГ исчез административный секретарь. Генри легко мог вообразить донесение, которое люди из МГБ адресовали лично Сталину: