Триллион долларов. В погоне за мечтой

В какой-то момент он, похоже, все же уснул, потому что, когда проснулся, за окном был день. И вокруг не было тараканов. Он поднялся, не зазвенев цепью, и прислушался. Телевизор не работал, зато он услышал разговор нескольких мужчин, очень спокойный, словно они сидели за чашечкой кофе и им нечего было делать, кроме как тратить время.

– Завтрак, por favor, – пробормотал Джон и сильно зазвенел цепью.

Но вместо завтрака пришел другой человек, не тот, что вчера, который не стал стучать и раздавать указания, а просто вошел в камеру. Мужчина, говоривший по-английски, более того, на сленге американского восточного побережья.

– Мы еще никогда не встречались, – произнес он, – но мы знакомы.

Джон скептически оглядел мужчину. У него было одутловатое лицо с крупными порами, на котором оставили грубые следы подростковые прыщи, из-за воротника и из-под рукавов торчала густая растительность. Несимпатичный вид. Такого человека Джон бы не оценил.

А потом он вспомнил. Да, он действительно уже видел этого человека. С немного другой прической. На экране телевизора.

– Бликер, – произнес он. – Вы Рэндольф Бликер.

Позже было уже не понять, как пошли слухи. Сотрудников мексиканской полиции, созванных из-за чрезвычайных обстоятельств, обязали молчать, и последовавшее за этим внутреннее расследование не давало повода предположить, что кто-то из них проболтался. Несмотря на это, в аэропорту Мехико вдруг стали приземляться команды иностранных телекомпаний, пошли звонки по телефону и факсу, весь мир хотел знать, есть ли доля правды в утверждениях, будто Джон Фонтанелли был похищен.

Лондонская централь концерна «Фонтанелли энтерпрайзис» отказывалась от каких бы то ни было комментариев. Полиция Мехико отказывалась выражать свое отношение. Территорию Universidad National Autònoma de México[78] вдруг наводнили люди с камерами и микрофонами.

– Это уже не прекращается, – пожаловалась Маккейну одна из секретарш. – Теперь звонят даже с наших телеканалов. И что я должна им говорить?

– Ничего, – отвечал Маккейн. Нахмурившись, он захлопнул тонкую папку и спрятал ее в ящик. – Отмените все мои встречи на следующие пять дней и забронируйте мне билет до Мехико.

– Что это еще такое? – спросил Джон. – Месть за то, что не сработал маневр с моим братом?

Бликер презрительно усмехнулся.

– Месть? Ах, бросьте. Я не злопамятен. Знаете, я тут совершенно беспристрастен. Я делаю то, что мне поручают.

– Вот как. То, что вам поручают.

– Вы ведь не спрашиваете, кто поручает, правда? Для этого вы слишком умны.

Джон только пожал плечами.

– И что теперь будет? Как вы собираетесь со мной поступить?

– О, ваш выкуп, думаю, войдет в историю. – Бликер изо всех сил старался держаться за пределами его досягаемости. На нем был легкий, довольно потрепанный льняной костюм, он постоянно тер маленькое пятно за ухом. – А в остальном… Это зависит…

– От чего?

– От вас, к примеру. От вашего поведения, готовности сотрудничать. И от других вещей, на которые вы не можете повлиять.

– Это не сработает, – произнес Джон и удивился собственному спокойствию. – Вы снова потерпите поражение, Бликер. В точности как тогда, когда вы втянули в беду Лино.

Бликер взглянул на него и оскалился.

– Вы бы удивились, узнав, насколько подробно представлял себе ваш брат жизнь в качестве отца наследника триллиона долларов.

Джон догадывался, что это даже не ложь. Лино всегда был приверженцем девиза «Бери все, что можно взять». В отношениях с женщинами, с деньгами – во всем. Он скрестил на груди руки.

– Может, вы наконец скажете мне, чего хотите?

– Контроль качества, – произнес Бликер. – Я ведь должен быть уверен, что мои… субподрядчики все сделали правильно. Что они поймали того человека.

– Ваши субподрядчики?

– Я делаю это исключительно ради денег, мистер Фонтанелли. Поскольку мне их никто не дает просто так, я ради них работаю. Я обнаружил, что можно вести довольно приятную жизнь, если время от времени делать неприятные вещи. Вот как это, к примеру.

– И как, к примеру, что? Вы ведь не собираетесь оставлять меня в живых. Я подам на вас в суд, как только окажусь на свободе.

– Что меня совершенно не волнует. Я и так в бегах, помните? Я уже нашел нужные зацепки, и хотите верьте, хотите нет, но мне и так хорошо. По крайней мере, жизнь остается интересной.

Маккейн с ужасом разглядывал огромную хрустальную люстру, висевшую прямо у него над головой. В Мехико иногда случались землетрясения; если одно из них произойдет именно сегодня, люстра просто убьет его. Он откашлялся, и все глаза, микрофоны и объективы камер устремились к нему.