Трилобиты: Свидетели эволюции

Замыкает шествие некрупный трилобит Phillipsia (близкий родственник Griffithides, рис. 23 в приложении). Назван он в честь Джона Филлипса, чьи «Иллюстрации к геологии Йоркшира» (Illustrations of the Geology of Yorkshire, 1836) снискали ему право быть увековеченным в камне, так сказать. На первый взгляд этот трилобит не покажется таким уж примечательным, особенно по сравнению с тем театром абсурда, который нам только что показали. Но это кузен того самого трилобита, что по прихоти Томаса Гарди попал на утес Бини в северном Корнуолле. Он ползал во времена каменноугольного периода (330 млн. лет назад), смотрел на мир большими глазами-полумесяцами; весь его панцирь был испещрен выпуклыми бугорками, будто он болел палеозойской корью. Коревая сыпь не пощадила и суживающуюся глабель. Хвостовой щит очень большой, с глубокими бороздами. Может быть Гарди увидел на картинке именно этого, нарисованного Филлипсом трилобита из Йоркшира, и сохранил образ в копилке своей эклектичной памяти. Несколько родственных Phillipsia видов оказались последними существовавшими трилобитами, хотя в их устройстве нет ничего такого, что предвещало бы особую живучесть. Они продержались до пермского периода (260 млн. лет назад), пока окончательно не вымерли. И вот здесь парад протяженностью в 300 млн. лет завершается.

Теперь становится яснее, как можно потратить целую жизнь, пытаясь поймать несколько мгновений этого парада. Такая длинная-предлинная история, и только горсть скорлупок в нашем распоряжении! На каждое животное, которое нам удается рассмотреть во тьме истории, приходится десяток так и оставшихся в тени или оставивших лишь следы маленьких ножек на мягком иле. Однажды случайный попутчик в поезде удивленно спросил, как я могу день за днем ходить на работу, чтобы изучать трилобитов. Я думаю, ему казалось, что на свете существует трилобит в единственном числе, вроде как Мона Лиза, и что я каждый день прихожу в свой кабинет и его разглядываю, строю разнообразные гипотезы по поводу его загадочной улыбки… Мне пришлось объяснить, что, напротив, моя работа больше напоминает посещение бесчисленного количества галерей, обвешанных Монами Лизами, и что часто от изображения нам не остается ничего, кроме улыбки. И каждый раз, когда кончается одна галерея, за углом нас ждет следующая, а за ней еще и еще… и редко когда покажется ножка.

Существует некая курьезная выгода в том, что ты обитаешь в закрытом ученом сообществе, например в кругу трилобитчиков. Ты знаешь почти всех — как в большой семье. Как и в любой семье, бывают и ссоры, и разногласия, но в конце всегда побеждают семейная преданность и чувство локтя. Чарльза Дулитла Уолкотта семья почитает как отца-основателя; семья переживает за сошедшего с ума несчастного Джона Солтера или горюет по трагично умершему от преследований нацистов Рудольфу Кауфману. Это солидарность, которая выше и шире любых возрастов и любых национальностей. Не важно, куда вы отправляетесь; если вы столкнулись с «трилобитчиком», вам гарантирован дружеский отклик: не пройдет и десяти минут, как вы уже будете обмениваться названиями ископаемых, словно опознавательными знаками. Я помню, как в 1996 г. в середине зимы я прилетел в Алма-Атинский аэропорт в Казахстане. Я стоял снаружи довольно большого сарая, который считался международным терминалом. Подъезжали элегантные лимузины — не за мной, а за бизнесменами постсоветской эпохи, спешащими купить-продать нефть, или руду, или, насколько я слышал, собственную бабушку. Вскоре я остался один, стоял потерянный, и пар от дыхания закручивался в ночном воздухе. И тут я заметил вдалеке древний трабант. Колымага чихала и спотыкалась, точно в диснеевских мультфильмах, и, роняя, будто перхоть, ржавую пыль, добралась до меня и остановилась. Из окна высунулся, улыбаясь от уха до уха, сияя всеми золотыми зубами, мой коллега Михаил Аполлонов. «Я приехал!» — сообщил он значительный, хотя и совершенно очевидный факт. И уже через пару минут мы доверительно обменивались «трилобитовыми» сплетнями.

Глава 4. Хрустальные глаза