Трилогия алой зимы

Эми повернулась к нему лицом, не разрывая их объятий. Сдерживая желание сжаться, спрятаться, посмотрела ему в глаза. В них скользили тени. А за этими тенями скрывалась древняя сила.

Эми подняла руку и подрагивающими пальцами коснулась его челюсти. Скользнула вверх по щеке, невесомо погладила алую отметину на скуле.

Касаться его – запрещено. Быть в его объятиях – запрещено. Сохранить чистоту – вот что для нее превыше всего. Если она лишится макото-но-кокоро, гармонии духа, из-за нечистых мыслей и желаний, в день солнцестояния дух Аматэрасу уничтожит ее тело. А если она утратит связь с Аматэрасу, она не сможет снять последний виток онэнджу, и Широ не сумеет помочь остальным куницуками помешать Изанами открыть Небесный мост.

Все зависело от нее, и поэтому она должна сохранить свою чистоту любой ценой. Если у нее ничего не выйдет, она обречет мир на вечную тиранию Изанами.

Так почему же Эми никак не могла убрать ладонь с его теплой кожи? Почему не могла высвободиться из его рук?

«Инари тысячелетиями один».

Об этом говорила Изанами. И, хоть она искажала многие факты, дабы обмануть Аматэрасу, Эми своими глазами видела подтверждение этих слов. Видела в Инари мучительную боль древнего горького одиночества. Он не способен полюбить человека, но Широ… Широ мог. Воспоминания рано или поздно вернутся – а с ними и вечное одиночество Инари. Зная об этом, как могла Эми от него отвернуться? Даже если бы ей хватило сил выбрать чистоту, как она могла лишить его единственной возможности познать нечто иное?

Для него это мог быть единственный шанс полюбить – как и для нее.

Она коснулась пальцами его щеки. Его взгляд удерживал ее в плену и будто говорил словами, которые Широ ни за что бы не произнес – или попросту не представлял, как их сказать. Бессмертный, не знавший любви… до этого. Эми подняла лицо и закрыла глаза.

Их губы соприкоснулись, медленно, мягко. По ее телу растекся жар, сердце затрепетало в груди, дыхание перехватило.

Ради долга она отдала все, включая свою жизнь. Но это… этим она пожертвовать не могла, даже ради спасения мира. Широ держал ее в объятиях, целовал, окутывал своим теплом, и Эми знала – ей не хватит сил от него уйти.

Какими бы ни оказались последствия.

Бессмертный огонь

Глава 1

За окном кружил снег, падая с неба мерцающей занавесью. Землю укутывала тишина, двор безмолвствовал, а комнату заполняло тепло и мягкое, безмятежное сияние углей жаровни.

Эми хотела бы насладиться мирным вечером, однако ее не оставляло беспокойство. Она выбрала из лежащих на столе предметов моток белой ткани.

На полу перед ней сидел Юмэй. Его обнаженный торс красочно повествовал о пережитой битве. От вида рваных ран, которые остались после драконьих когтей, и темнеющих на коже синяков Эми мутило. Подобные травмы приковали бы обычного человека к больничной койке, но ёкаи куда крепче. А Юмэй, ёкай-ворон, известный большинству как Тэнгу, а избранным – как Принц теней, крепче многих.

Эми прижала к его плечу край бинта. Она успела уже дважды уронить моток и начать заново, когда натяжение ослабевало. Юмэй терпеливо ждал и молчал – что было удивительно, при его-то раздражительной натуре.

Теперь, уже гораздо увереннее, Эми наложила повязку на багрово-фиолетовые кровоподтеки и четыре глубоких пореза на ребрах, а затем закрепила бинт. Касаться Юмэя было странно. В отличие от Широ, который часто нарочно лез в ее личное пространство, Тэнгу редко допускал какой бы то ни было физический контакт. Однако, как только первоначальное смущение отступило, Эми вдруг ощутила, что они все же немного сблизились – то ли ей стало рядом с ним спокойнее, то ли это Юмэй при ней стал более расслаблен.

Когда она взяла новый моток, Юмэй вытянул руку, и Эми принялась накладывать бинт от плеча до локтя, где красовались наполовину зажившие следы клыков Орочи. Попутно она вела сама с собой мысленный спор: действительно ли ей так хочется испытывать его терпение?..

– Как ты себя чувствуешь? – тихонько спросила Эми.

Юмэй перевел на нее взгляд. Его светло-серебряные глаза, видевшие и скрывавшие так много, всегда ее пугали.

– Прекрасно.

Единственное слово, скупое и раздраженное, как она и ожидала. Гордому Тэнгу было нелегко принять помощь или даже позволить Эми увидеть его ранения. Юмэй бы предпочел никому не показывать, что его сила под сомнением, не говоря уже о том, чтобы это обсуждать.

Эми обернула его руку бинтом несколько раз.

– Достаточно ли быстро ты восстанавливаешься? Я могу сделать что-нибудь еще?

– Нет, – отрезал Юмэй.

Она закрепила бинт, ничуть не удивленная тем, что ей так и не удалось ничего разузнать.

– Ты исцеляешься куда медленнее Сусаноо. Почему?

Сусаноо ушел днем. Его ранения были столь же серьезны, однако оправился он гораздо быстрее. К тому времени, как он покинул постоялый двор, от прежде глубоких рубцов остались лишь розовые следы на коже. Поэтому Эми и беспокоилась о состоянии Юмэя.

Тэнгу высвободил руку и оторвал излишек бинта зубами, на миг показав острые клыки, а потом бросил его на стол.

– Я не куницуками.