Трилогия Крысы. Мировой бестселлер в одном томе

– Нарушай один. Хватит ко мне приставать.

Она придвинула к себе квитанции и снова взялась за работу.

Я кивнул.

– Кажется, я тебе уже говорила – ты негодяй из негодяев, – сказала она. Потом поджала круглые губки и с треском прошлась четырьмя пальцами по обрезу своих квитанций.

16

Когда я вошел в "Джей'з бар", Крыса, облокотясь на стойку и нахмурясь, читал роман Генри Джеймса толщиной с телефонную книгу.

– Интересно?

Крыса оторвался от книги и отрицательно покачал головой.

– Не очень. Хотя я сейчас только и делаю, что читаю. После того разговора. . Слышал такое?

– Нет.

– Роже Вадим. Французский кинорежиссер. А вот еще: Развитый Интеллект Состоит В Успешном Функционировании При Одновременном Охвате Противоположных Понятий.

– А это чье?

– Не помню. А ведь похоже на правду?

– Не похоже.

– Почему?

– Ну, вот скажем, ты просыпаешься голодный в три часа ночи и лезешь в холодильник

– а он пустой. И что ты тогда будешь делать со своим развитым интеллектом?

Крыса немного подумал и расхохотался. Я позвал Джея и заказал пива с жареным картофелем. Потом достал пакет с пластинкой и вручил Крысе.

– Это что такое?

– Подарок ко дню рождения.

– Он у меня через месяц.

– Через месяц меня уже не будет.

Не выпуская из рук пакета, Крыса задумался.

– Да?.. Жалко, что тебя не будет. – Он открыл пакет и некоторое время смотрел на пластинку. – Бетховен. Концерт для фортепиано с оркестром номер три. Глен Гульд, Леонард Бернстайн. Хм-м-м… Я этого не слышал. А ты?

– Я тоже.

– Ну спасибо… Вообще говоря, я очень рад.

17

Я искал ее три дня. Девчонку, которая дала мне пластинку Бич Бойз. Зайдя в административный отдел школы, я попросил список выпускников и нашел ее телефонный номер. Но позвонить по нему не удалось, автомат ответил, что номер более недействителен. Я обратился в справочную – телефонистка пять минут искала ее имя, после чего сказала, что такого имени в ее книгах нет. "Такого Имени" – это мне понравилось. Я поблагодарил и повесил трубку.

На следующий день я звонил бывшим одноклассникам и спрашивал, не знают ли они что-нибудь про нее. Никто ничего не знал, а большинство и вовсе не помнило о ее существовании. Последний из них сказал, что не желает со мной разговаривать, и повесил трубку. Даже не знаю, почему.

На третий день я еще раз сходил в школу и узнал, куда она поступила после выпуска. Это был захудалый женский вуз где-то на окраине, отделение английского языка. Я позвонил туда, представившись агентом по сбыту салатной приправы Маккормик: мол, девушка нужна мне для анкетного исследования, не могли бы вы сообщить ее адрес и телефон? Извините, конечно, но дело крайне важное. Поищем, – ответили мне, – перезвоните минут через пятнадцать. Я выпил банку пива и перезвонил. Мне сообщили, что в марте этого года она подала на отчисление. По болезни. А что за болезнь? – Она уже поправилась? – Салат может кушать? – Совсем ушла, не в академку? – на все эти вопросы ответов я не получил.

– Меня и старый адрес устроит, – сказал я, – может вы поищете? Старый адрес нашли – это оказался пансион недалеко от вуза. Я позвонил туда. Ответил, судя по голосу, комендант. Съехала весной, куда не знаю, – буркнул он и бросил трубку. Как будто хотел сказать: "И знать не желаю".

Так порвалась последняя ниточка, связывавшая меня с ней.

Я вернулся домой, открыл банку пива и стал в одиночестве слушать "Девушек Калифорнии".

18

Зазвонил телефон.

Я полудремал в плетеном кресле с раскрытой книгой. Только что прошел короткий ливень – деревья в саду все вымокли. После дождя задул сырой, пахнущий морем южный ветер. Задрожали листья растений в горшках на веранде, а за ними задрожали шторы.

– Алло, – послышался женский голос. Это прозвучало так, как если бы кто-то ставил хрупкий стакан на кособокий стол. – Помнишь меня? Прежде, чем ответить, я изобразил легкое раздумье.

– Как пластинки? Продаются?

– Да не очень… Кризис… Пластинки никто не слушает.

– Ага.

Она побарабанила ногтями по трубке.

– Пока нашла твой телефон, чуть с ума не сошла.

– Да?..

– В "Джей'з баре" спросила. А бармен спросил у твоего друга. Высокий такой и странный немножко. Мольера читал.

– Понятно.

Молчание.

– Все спрашивали, куда ты делся. Неделю не приходишь, так они уже думают: может, заболел?

– Даже не знал, что меня так любят…

– Ты на меня сердишься?

– Почему?

– Я тебе гадостей наговорила. Хотела извиниться.

– Насчет меня не беспокойся. Но если тебя это так волнует, то не покормить ли нам в парке голубей?

Она вздохнула, и я услышал, как щелкнула зажигалка. На заднем плане пел Боб Дилан

– "Нэшвилл Скайлайн". Наверное, звонок был из магазина.

– Да дело вообще не в тебе. Просто я не должна была так говорить, – сказала она скороговоркой.

– А ты к себе строга!

– Ну, стараюсь, по крайней мере.

Она помолчала.

– Сегодня мы можем встретиться?

– Давай.

– "Джей'з бар", восемь вечера.

– Хорошо.

– Я просто… попала в переплет.

– Понимаю.

– Спасибо.

Она повесила трубку.

19

Мне двадцать один год. Говорить об этом можно долго.

Еще достаточно молод, но раньше был моложе. Если это не нравится, можно лишь дождаться воскресного утра и прыгнуть с крыши Эмпайр Стэйт Билдинг.