Трилогия о Хане Соло

Когда с формальностями было покончено, Тероенза вызвал младшего жреца, или, как их здесь называли, сакредота, и распорядился сводить нового работника на экскурсию по комплексу. Ему выдали форму с эмблемой илизианской колонии: огромный широко распахнутый глаз и рот.

Натягивая комбинезон и ботинки, Хан сообразил, что успел обильно вспотеть. Жара и влажность... Чудный климат. Но за деньги, которые платили жрецы, годик можно и потерпеть. Он основательно потренируется в пилотировании, у него будет доступ к тренажерам, а значит, вступительные экзамены в академию пройдут легче.

И накопятся деньги на достойную взятку, которая обеспечит прием документов и встречу с экзаменаторами. Можно, конечно, и честным путем, но тогда на все про все уйдет больше месяца.

Сакредот поведал, что его зовут Вератиль, и повел Хана по коридору мимо просторного амфитеатра и помещения с регистрационной стойкой.

— Наш странноприимный центр, — пояснил жрец, выводя кореллианина на улицу.

Едва вдохнув, Хан немедленно облился горячим потом.

Душная влажная жара била по лицу не хуже кастета.

Воздух был перенасыщен ароматами: в тяжелую смесь тропических цветов и гниющей зелени вплетался один и тот же назойливый запах. Хан не смог его распознать, хотя определенно уже где-то встречал, и не один раз.

Хан постоял на невысоком пандусе, разглядывая ослепительно-яркое голубовато-серое небо. Раньше ему не доводилось видеть настолько крупного красно-оранжевого солнца; должно быть, планета располагалась к своей звезде ближе, чем Кореллия — к Корелу. Судя по теням, день давно перевалил за середину. Юный пилот посмотрел на наручный хронометр.

— Сколько здесь длятся сутки?

— Десять стандартных часов, господин.

Тогда пора прекратить удивляться здешней погоде. На планете жарко и влажно, и вращается она как волчок...

Хан осмотрелся. Пермакритовое покрытие внезапно обрывалось, уступая местной почве. Лужи свидетельствовали о недавнем дожде. Бурая грязь резко контрастировала с буйной сине-зеленой растительностью. С ветвей и лиан свисали гирляндами огромные цветы джунглей — алые, темно-фиолетовые, едко-желтые.

— Здесь у нас колония номер один, — пояснил сакредот. — Но мы обустроили еще две: пару лет назад мы основали вторую, а прошлой зимой — третью колонию. Но она еще маленькая. Вторая находится в ста пятидесяти километрах к северу отсюда, а третья — примерно в семидесяти к югу.

— А сколько лет первой колонии? — полюбопытствовал кореллианин, чтобы поддержать беседу.

— Почти пять.

Напротив странноприимного центра раскинулось летное поле, где одиноко скучал небольшой грузовичок, косо висящий на репульсорной подушке. «Мечта», наверное... Хан только сейчас сообразил, что никогда не видел корабля снаружи.

«Илизианская Мечта» оказалась не очень большой, но широкой каплеобразной телегой. Выпуклость на брюхе, где когда-то была орудийная башня, намекала, что этот кораблик далеко не всегда вел скучную жизнь автомеханического извозчика. Вторая полусфера, побольше, вздувалась на месте трюма. Несмотря ни на что, «Илизианская Мечта» отличалась своеобразным изяществом и была достаточно невелика, чтобы считаться проворной. Наверняка кореллианской постройки.

К грузовику тем временем подкатили тяжеловесные роботы-докеры и принялись трудиться над покореженными репульсорами. И корабль, и докеры, и все вокруг было заляпано рыжей грязью — несомненный результат эффектной посадки.

Хан ткнул пальцем в покрытые снегом вершины, поднимающиеся над высокими деревьями к северо-востоку от колонии:

— А это что?

— Горы возвышенного духа, — ответил Вератиль. — У их подножия стоит Алтарь обещаний, вокруг которого верующие ежевечерне собираются на Возрадование. Ты увидишь его, когда сегодня пойдешь на службу.

На службу, ошеломленно подумал Хан, но вспомнил размер оклада и согласился возносить молитвы без возражений.

— Занятное получится зрелище, — пробормотал он. — Это как пить дать.

По левую руку простиралась самая обширная грязевая лужа на памяти кореллианина, и в красноватой жиже беспечно нежились сородичи Вератиля и Тероензы; за ними ухаживала прислуга — как дроиды, так и живая. Хан разглядел парочку родианцев, нескольких гаморреанцев и как минимум одного человека.

— Наши грязевые отмели. — Вератиль обвел широким жестом обитателей рыжей лужи. — Мой народ наслаждается ваннами.

— А что вы за народ? — полюбопытствовал Соло. — Вы отсюда родом?

— Нет, мы, как и наша дальняя родня, хатты, происходим с Нал-Хатты. В какой-то мере. А зовемся мы т’ланда-тиль.

Хан взял себе на заметку как можно быстрее выучить язык этих самых т’ланда-тиль. Очень полезно знать чей-то язык, когда все вокруг думают, что ты ни слова не понимаешь из того, о чем говорят наниматели...

Сакредот продолжил экскурсию. Они обогнули здание странноприимного центра, и кореллианин выпучил глаза, увидев открывшееся перед ним пространство. Вот это да! Сколько ж деревьев пошло под топор? Из джунглей был выхвачен грубый квадрат километр на километр. Горы теперь были позади слева, а справа у горизонта виднелась сизая водная гладь.