Трилогия о Хане Соло

Плохо было не это, а то, что во время гонок Хан разыгрывал роль члена «большой дружной семьи», под прикрытием которой Гаррис Шрайк избавлял зажиточных граждан от нажитого добра.

— Извини, я тебя не помню, — спокойно произнес Хан. — Меня несколько лет носило по свету, а пикников с детства не посещал.

— Но я отчетливо помню... — Молодой человек подозрительно сощурился. — Ты стоял, прислонившись к свупу, с тарелкой жареных ребрышек траладона. Я как сейчас это вижу.

— Действительно странно! — Хан с улыбкой откинулся на спинку кресла. — Вечно попадаю в такую дурацкую ситуацию, всегда мне говорят одно и то же. Должно быть, лицо у меня такое, все время с кем-то путают.

— Тебя ни с кем не перепутаешь, — вмешалась Брия, не понимая, что происходит, но желая сохранить верность. — Как тебя можно забыть, не понимаю. Ты один на весь свет. — Она просияла. — И такой красивый!

Чтобы вежливо улыбнуться собранию, потребовалась парочка глубоких вдохов.

— Спасибо, солнышко, — сказал Хан. — Но ты ошибаешься — таких, как я, пруд пруди.

Брия наконец-то отловила намек и закрыла тему, но ее подозрительный братец продолжал придирчиво разглядывать гостя.

— Что же! — с преувеличенной радостью воскликнула Сэра Тарен. — Уверена, бедные дети притомились! Капитан Соло, я распоряжусь, чтобы Маронеа приготовила для вас гостевую комнату. Брия, дорогая моя, ты, несомненно, захочешь жить, где прежде, у себя. Милая, я там ничего не меняла, ни чуточки! Я верила, что когда-нибудь ты одумаешься и вернешься домой.

— От меня ничего не зависело, мама, — негромко возразила Брия. — На Илизии и шагу свободно нельзя ступить. Тебе не позволят уйти. Кораблей там нет, зато полно вооруженной охраны. Если бы не Хан... я ни за что не сумела бы сбежать.

— О нет!.. — трагически всхлипнула госпожа Тарен. Вид у нее был такой, будто она не знала, чему верить.

У Хана сложилось впечатление, что все понятия об изнанке жизни эта дамочка почерпнула из стереосериалов.

— Это я уже затвердил, — сказал Ренн Тарен. — И никогда не забуду. — Он смотрел Хану прямо в глаза. — Этот молодой человек — герой, и мы, Сэра, должны ему столько, сколько едва ли сумеем выплатить. Если бы не он, мы больше не увидели бы свою дочь. Вероятно, он спас ей жизнь.

— О нет... — повторила госпожа Тарен и принялась заламывать руки; очевидно, представила, что могло стрястись с ее драгоценной дочуркой.

Павик наблюдал за матерью с возрастающим скепсисом. Горничная Маронеа (опять же селонианка) проводила гостя в комнату в дальнем крыле дома. Хан весело подумал, что жилье ему отвели как можно дальше от спальни Брии, зато комнаты ее родителей — всего через две двери. Госпожа Тарен была твердо намерена искоренить в зародыше любую возможность встречи ее дочери с незваным гостем.

Скорей бы продать добро Тероензы и убраться отсюда, думал юный кореллианин, сбрасывая одежду и растягиваясь на кровати. Папаша Тарен в норме; похоже, раньше был обычным парнем, а вот мамаша и братец...

Он вздохнул и закрыл глаза. По крайней мере, сегодняшней ночью госпоже Тарен нечего бояться, Хан так устал, что думать мог только об отдыхе. Забавно все-таки... пара часов общения с семейкой Брии измотали его больше, чем весь побег с Илизии.

Мама зашла к Брии пожелать доброй ночи и обнять перед сном. Они с дочерью немного поплакали друг у друга на плече.

— Я так рада, что моя малышка вернулась, — прошептала госпожа Тарен. — Девочка моя...

— Дома так хорошо, — совершенно искренне сказала Брия.

Конечно, вечер прошел с натяжками, она ждала другого приема. Но все наладится, обязательно наладится. Хана нельзя не любить. Мама не устоит перед его чарами, поймет, какой он замечательный...

— Этот молодой человек, которого ты привела... — Мама как будто читала ее мысли. — Сразу видно, что вы не просто... друзья, милая. И как далеко... зашло дело?

Брия не дрогнула.

— Я люблю Хана, мама, а он любит меня. Он хочет, чтобы я осталась с ним. О замужестве речи не шло, но я не удивлюсь, если со временем этот вопрос всплывет.

Сэра Тарен втянула воздух, как будто подтвердились ее худшие страхи. Она атаковала, словно голодный врельт: что-то в словах дочери насторожило ее.

— Ясно. Ну, он кажется мне симпатичным юношей, хотя... Какой-то он неотесанный, дорогая моя... Ты говоришь, он хочет, чтобы ты осталась с ним. А что хочешь ты?

Брию душили слезы.

— Мама, я не знаю. Я люблю его, правда люблю, но... мне было очень тяжело. Я выяснила, что все, во что я верила и чему посвятила всю свою жизнь, — обычная ложь. А это больно. У меня как будто забрали часть сердца, мама. А еще я думаю, что не могу ничего обещать Хану, пока я не... целая.

— А он знает о твоих сомнениях? — спросила мама, приглаживая Брии волосы.

А та не могла не заметить, как радостно вспыхнули глаза Сэры Тарен. «Мама не хочет, чтобы мы были вместе, — подумала девушка; сердце заныло. — Это нечестно! Я сомневаюсь не в своих чувствах, я сомневаюсь из-за своего состояния! Но она не понимает... не способна понять».