Трилогия о Мирьям<br />(Маленькие люди. Колодезное зеркало. Старые дети)

Ну вот, — хмуро просопела Мирьям, потому что в маминых словах она услышала знакомые нотки все той же заботы о деньгах. Все-таки надо было дать деру. «Надо! Надо!» — выговаривала она себе в мыслях, но спасения не было, пришлось плестись домой. Потому что с мамой все равно что с извозчихой: раз приказала, то приходится выполнять. Ясно и просто. А не выполнишь — в ответе будет место, что у человека ниже пояса! И все! Мама— другой человек, совсем не то, что дядя Рууди и тряпичник, она всегда говорит понятными словами: сделай то, будь такой-то, или что деньги кончились, и есть нечего, и работы нет. Мама заботный человек.

— Марш к бабушке, — приказала мама, едва Мирьям вошла в комнату.

— А чего мне там? — Мирьям делает невинное лицо.

— Попроси у бабушки денег.

— Ах вот что! — кивает она и начинает медленно расчесывать волосы.

— Сходить в город, посмотреть, что ли… — говорит себе под нос отец.

— На бой быков? — спрашивает Мирьям, забывшись.

— Что? — изумляется мама такому вопросу.

Отец принимает слова дочери за шутку и начинает громко смеяться.

Мама пожимает плечами и принимается накачивать примус.

— Что ты тянешь? — сердится она, взглянув на дочку, которая все еще расчесывается.

— Непричесанным побирушкам ничего не подают, — замечает Мирьям.

— Боже мой! — восклицает мама. — С ума сойду! Сейчас же иди или получишь по голому месту!

— Знаю, — с холодным спокойствием произносит Мирьям и тянется к ручке двери.

— Опять прислали! Бедный ребенок! — завидев внучку, восклицает бабушка. Она роется в ридикюле с длинной ручкой, затем протягивает несколько крон. Мирьям судорожно сжимает холодные монеты вспотевшей рукой и собирается уходить.

— Постой, — требует бабушка, которая сегодня кажется взбудораженной и нетерпеливой.

— Да?

— Скажи, Мирьям, кем ты хочешь стать?

Мирьям растерялась. Что это — серьезно или бабушка просто хочет посмеяться? Сегодня все люди какие-то странные…

Бабушка усаживается на софу, обитую красным плюшем, как раз под чучелом совы, которая однажды выпала из рук Мирьям и разбилась, а потом ее отремонтировали или, может, вообще заменили новой, кто ее знает. Эти мертвые птицы — все на одно лицо.

— Ну? — Бабушка серьезная, и Мирьям чувствует, что дурачиться нельзя.

— Буду выращивать цветы и помидоры. Как дедушка. Ну, буду садовником, — одним махом выпаливает Мирьям.

Бабушка вскидывает брови:

— Ты все еще не забыла дедушку?

— Нет.

Бабушка поднимается, подходит к окну и говорит:

— Сад весь зарос.

— Ага, — виновато выдавливает Мирьям.

Бабушка снова садится на софу, барабанит пальцами по столу и спрашивает:

— Когда я умру, ты тоже будешь вспоминать меня, как дедушку?

— Не знаю, ты же никогда мертвой не была.

— Ты все еще ребенок, — вздыхает бабушка.

Мирьям только сопит.

— А ты королевой красоты не хотела бы стать? — допытывается бабушка. — Я вот была. Во всем пригороде не сыскалось ног красивей, чем у меня!

Мирьям разглядывает бабушкины голени с толстыми извивающимися жилами и не знает что сказать.

— У меня очень маленький нос, — нехотя замечает она и добавляет, поднимая подол платья: — И колени тоже всегда исцарапаны и в цыпках.

— Да-да! — печально замечает бабушка. — Если это и дальше так пойдет, то придется моим бедным деткам и внучкам землю копать да надрываться! А мы-то с дедушкой горбы гнули, чтобы вам легче жилось. Бог ты мой, боже!

— А что это? — заинтересовавшись, спрашивает Мирьям.

Это — если красные придут к власти! — выкладывает бабушка свое горе.

— Красные русские, что ли? — допытывается Мирьям.

— Красные русские и красные эстонцы, — бабушка своим ответом прерывает девочкины мысли.

— А разве красные эстонцы тоже есть?

— Есть, — бабушка бессильно разводит руками.

— А кто?

Поди знай — да хоть тот же отец твоего друга Пээтера! — в ярости бросает бабушка. — Хотят нас голыми пустить по миру! Ах, маленькие людишки!..

Девочке хочется тут же побежать и посмотреть на Пээтерова отца (которого, правда, обычно никогда не бывает дома, — он служит на торговом пароходе матросом); однако бабушкин взгляд приковывает внучку к месту.

— Ты уже достаточно взрослая, должна понимать, что враги твоей бабушки — это и твои враги, а друзья бабушки — они твои друзья тоже!

Мирьям трясет головой.

— Ты что, спорить захотела?

— С госпожой Лийвансон я дружить не хочу, и с господином Ватикером, у которого золотые часы, похожие на брюкву, тоже нет. И с господином Хави, который повырывал все Тааветовы цветы, — и с ним дружить не стану… — перечисляет Мирьям и думает, что бабушка немедленно согласится с ее праведной неприязнью.

Но вместо этого у бабушки на глазах появляются слезы, и она восклицает:

— О боже, боже, что будет с нашим несчастным маленьким эстонским народом, у которого нет ни капельки единодушия!

Девочке становится жаль бабушку, которая обычно плачет совсем редко, и Мирьям пытается смягчить свои слова:

— Если ты так хочешь, я могу быть с ними вежливой и не говорить, что они мне не нравятся.

— Мирьям! — доносится из коридора голос мамы.

На этот раз девочка рада требовательному мамину голосу. Из приличия Мирьям задерживается на мгновение, пока бабушка не машет рукой и не разрешает: