Трилогия «Сварщик» в Русской Америке Книга 1: "Сварщик" с Юноны

- Месье Резанов, а как называется эта игрушка? - поставил меня в тупик Жак при очередном посещении Филимона, который от заражения крови уже совсем оправился, только бедро не до конца срослось. Я задумался: "А действительно, как? "Русский кубик" конечно прекрасно, но даже соотечественники двигают бровями от старания запомнить, а каково иностранцу..." Тогда не придумал ничего лучше чем "русский кубик" и по лицу француза прочел: нет, не запомнит. А значит придумает что-нибудь своё, что может оказаться негодным или даже вредным.

Вторым с этим вопросом ко мне подлез Хвостов, когда приходил за распоряжениями в командорскую каюту. Я как раз писал за столом и механически вывел: "Русский кубик". С минуту тупо пялился, лицом изображая тяжкие думы, потом схватил карандаш и переписал чуть иначе: "РУсский куБИК", и уже твёрдо ответил: А называется он, Николай Александрович, "русский кубик" или сокращенно, для простоты: "Рубик", и я показал как сокращал. Хвостов уважительно качнул головой: - Очччень хлёстко, знаете ли. И запомнить легко.

С той поры так головоломку и прозвали: Рубик.

В общем, со всех сторон на меня насели. Понятно, что Орлиный коготь никак не мог наделать головоломок столько, чтобы удовлетворить потребности такой кучи народу. Я уже прятался - да где тут спрячешься! - везде меня подлавливали: в командорской каюте и в лаборатории Лангсдорфа, даже у радиста. Видимо от отчаяния мне в голову пришла гениальная идея: А что, если... И тут от уныния меня кинула в бурную деятельность.

Среди матросов выбрал самых искусных резчиков и раздал по одной детальке каждому: двое вырезали угловые, трое срединные E1 центральные кубики. И только 2 одинаковых совершенно, которые запорные, не доверил никому, это ноу-хау выполнял Орлиный коготь. Но для него и не в тяжесть, сидел себе под мачтой да стругал, в день выходила до сотни. Мы до того дошли, что запасы обычной доски пустили в дело, бук и орех. А Однажды я застал в офицерской кают-компании Хвостова, который задумчиво колупал пальцем панели палисандрового дерева.

- Не вздумай! - прикрикнул на него: - Ты что!?

- Да ничего, - спрятал тот руки за спину и покраснел.

Так что, к тринадцатому мая, Когда На горизонте показался Новоархангельск, на судах флотилии уже ходило по рукам девяносто семь рубиков. А тут ещё я додумался кинуть клич, что те, кто вырежет кубики сверх меры, получит игрушку в подарок.

- Ну здравствуй, Александр Андреевич, - я обнял невысокого жилистого наместника Русско-американской компании Баранова.

- Здравствуй, твоя Светлость, неожиданно сильно, будто клещами стиснул меня в ответ тот: - я уж думал: как отбиваться станем? - как увидал в подзорную трубу сей Фрегат, - он кивнул на "Санта-Монику", - а пригляделся: глядь, под Андреевским флагом! Как это Вы сподобились, Ваша Светлость? - озадаченно заглянул мне в лицо Баранов.

- Потом расскажу, Александр Андреевич. Давай мы сейчас организуем разгрузку, продовольствия привезли.

И мы принялись каждый отдавать свои распоряжения.

На пристань привалили стар и млад, такое ощущение, что собралось всё население острова. Краснокожие смотрели внешне безучастно, только глаза выдавали жуткое любопытство. Русские выражались непосредственнее: толкали друг друга, спорили. Самыми эмоциональными, впрочем как всегда и везде, выглядели дети, которые подпрыгивали от избытка чуств, размахивали руками и громко обсуждали невиданное зрелище: самоходный дымящий корабль. Наиболее авторитетным объяснением большинство признавало, что внутри запряжен огромный кит, который от великого усердия выдыхает дым. Мальчишки с благоговейным ужасом разинув рты глазели на матросов "Юноны", сумевших обуздать эдакое чудище. И ведь секрета-то особого я из паровой машины не делал, а только растолковать этим неграмотным людям понятными им словами вряд ли удастся. Поэтому я лишь посмеивался в усы.

Позже, когда я убедился, что все люди размещены, в том числе и экипаж "Санта-Моники", покормлены, только тогда принял приглашение Баранова.

За столом поведал ему нашу эпопею.

- Слушай, Александр Андреевич налил я стопку, чокнулся с хозяином и опрокинул в себя, зажевал соленым грибком: - А сколько у нас шкурок добывается вот бобра?

- Да под три тышщи.

- А кота?

- Аа кто яво считал. Под мильон почитай небось.

- Да ты что! - изумился я. - А где же они!?

- Да тут, понимаешь, - смутился Баранов, - какое дело... Ну, какую-то часть мы зарплатой отдаём, денег, ты сам знаешь - монету металлическую индейцы сразу к рукам прибирают, металл им нужен... Ну, короче, часть мы забираем, часть зарплатой отдаём. А уж Куда они...

- Да знаю я, куда они, - пробурчал я, "бостонцы" небось, из Новой Англии?

- Нууу, - развёл руками Баранов: - Что делать, что делать...

- Ну ладно, это хоть понятно. Ну, пусть возьмём котов полмиллиона на это дело уходит. Ещё-то полмиллиона где? У нас-то тут, я смотрю: в закромах по документам получается не больше, скажем так, двести пятьдесят тысяч.