Тринадцать эмоций (СИ)

Лада с облегчением выдохнула. Значит, её сестре ничего не угрожало. Пока. Тогда Лада спросила:

— Какова вторая глава?

— О-о, она тебе понравится, несомненно. Вторая глава — боль. Надеюсь, ты знаешь, что боль бывает не только физической, но моральной. А, и книга находится слева от тебя. Не терпится приступить прямо сейчас?

— Ещё как терпится.

Лада взяла книгу только через пару часов. До этого она вышла на свежий воздух, перекусила найденными ягодами и выпила воды из ручья. Хотелось бы подкрепиться чем-нибудь посущественнее, но ничего такого не обнаружилось, а чудище, видимо, решило, что Лада проживет и без еды. Ну, хотя чего ещё ожидать от него?

Книга отреагировала на прикосновение волной теплоты. Боль… Ну, ладно, Лада испытывала боль и до этого и надеялась, что сможет с честью пережить второе испытание.

Лада распахнула книгу. Желтоватые листы, абсолютно пустые, и…

Книга резко вылетела из рук девушки. Сама Лада, до этого опирающаяся на стену, свалилась на пол. Её тело скорчилось от боли, невыносимой, будто рвущей на куски.

Из глаз Лады брызнули слезы. Не-ет, девушка очень ошибалась, когда думала, что уже испытывала настоящую физическую боль.

Все кости будто одновременно ломались, тело жгло, воздух в легких кончался.

Лада ошибалась действительно очень сильно.

Девушка не могла сдерживать крик. В её голове мелькнула мысль, что лучше бы она умерла, чем испытала это. Но Лада держалась, раздирала горло от криков, пыталась схватиться за стену пещеры… И все — без толку, боль-то никуда не уходила.

Ну же, почему она ещё не умерла?!

В один момент резкая боль будто бы просто испарилась, ушла, оставив напоминание о себе только в немного ноющем теле, только в ободранных в кровь локтях, только в охрипшем горле… Только… Только в воспоминаниях Лады.

— Я жива, — сказала девушка, не в силах поверить в эти слова. Дрожа, она приняла сидячее положение и воспользовалась опорой в виде стены пещеры.

Стены, ещё хранящей её свежую кровь.

Лада жива.

Но есть ли в этом состоянии счастье?

Нет.

Теперь Ладе казалось, что она сходит с ума. Началось это с того, что она услышала голос, голос женщины, по звучанию похожий на стекающий с ложки мед, на отблески света в навечно засохшем кусочке смолы.

И этот голос, который Лада любила с детства, любила всем сердцем, принадлежал её матери.

— Дочь, — только и произнес он.

Лада подскочила на ноги, которые тут же её подвели, и девушка упала снова на холодный каменный пол.

— Мама, — позвала она.

Ответа не последовало.

— Где ты?! — попыталась закричать Лада, но из её горла вылетел только тихий хрип.

— Я здесь, — сказала та, чей голос напоминал Ладе голос матери. — Как и все. Я мертва.

— Я не смогла тебя спасти, — прошептала Лада. — Я должна была спасти тебя, мама.

— Не говори глупостей, дочь, — мамины слова звучали с ноткой глупости. — Ты все равно бы не смогла это сделать…

— Вернее, даже не пыталась, — теперь по пещере эхом пронесся голос — тот самый, звонкий ручеек, принадлежавший Лике.

Что тут делает Лика?!

Обе гостьи Лады засмеялись. Звонко, со вкусом, словно в жизни не слышали шутки смешнее.

— Ты даже не попыталась вступиться за меня! — нахохотавшись, прикрикнула мать.

— А когда мама ушла по твоей вине, что ты сделала, а? Закрылась в себе и совершенно забыла обо мне! — подключилась к ней младшая дочка.

— Да она всегда только одну себя любила, — словно отмахиваясь, сообщила мать.

— Лиада, тьфу ты, ну и имя! Как у дворовой собачки! Матушка, ты не могла выбрать ей что-нибудь покрасивей? Хотя бы внешность этим компенсировала, — хихикнула Лика.

— Да это все чудаковатый отец её! Простолюдин, что поделать!

— Ага, вся в папашу! И до сих пор замуж не вышла! Венец безбрачия, что ли, достиг нашей Лады? Или все дело в угрюмой моське, а, сестрица?

Лада больше не могла это слушать.

Она попросила:

— Прекратите!

Голоса только рассмеялись.

— А если не прекратим, то что? — спросила Лика.

Но эта ведь была не настоящая Лика, верно?

Всего лишь иллюзия.

Но почему же тогда так больно?

Голоса смеялись ещё сильнее прежнего, потешаясь над Ладой.

А девушка тем временем нашарила правой рукой магическую книгу, и, не секунды не раздумывая, распахнула её на следующей главе.

Лишь бы это все кончилось.

Глава 3. Жажда смерти

 Голоса смолкли. Боль во всем теле — тоже. Что нельзя было сказать о боли душевной.

Ладу никто не любит — это было понятно всегда. Никто: ни мать, ни младшая сестра, ни отец, которого Лада помнила совсем плохо, но оттого не переставала его любить. Она — любила. Они — нет.

Ни сын старосты, ни старая Фения, ни её бывшие соседи … Перечислять можно вечно, назвав всех когда-либо встреченных Ладой людей. Но разве от этого что-то изменится?..

Нет, не так. Её не то, чтобы никто не любит — никто просто не испытывает к Ладе никаких теплых чувств, той же симпатии или заботы. Только презрение. Омерзение. И чем Лада заслужила себе такую судьбу?

И почему её до сих пор не съело это проклятое чудище?

Чудище, которое, конечно, тоже не испытывает к ней хоть капли… может, сострадания?

Хотя зачем чудищу его испытывать?