Тринадцать капель от иллюзий

— Ох, Владик, как я рада, что ты смог меня понять! Ты же знаешь, для меня главное — это карьера! Я думаю только о своей будущей работе, поэтому ты можешь совершенно за меня не беспокоиться: я буду учиться и ждать, когда ты устроишь свои дела и мы сможем жить вместе.

Голосок Кристины разливался звонким колокольчиком, навевая Владу сладкие грезы о будущем счастье. Однако его беспокоило предстоящее расставание, и он не мог этого скрыть.

— В Москве столько соблазнов, ты можешь забыть меня…

Кристина же не скупилась на обещания: она уверяла Влада в своей любви, говорила, что будет звонить каждый день и как можно чаще приезжать, если, конечно, у нее будут для этого материальные возможности. При этом она скромно добавила, что те деньги, которые он ей обещал, она отдаст за обучение, а на жизнь ей придется как-то зарабатывать.

— Я думаю, что можно устроиться куда-нибудь официанткой, чтобы вечером работать, а днем учиться. За границей все так делают.

— Я найду для тебя деньги, — с мрачной решимостью произнес Влад. — Тебе не придется работать, даже не думай об этом!

— Владик, я хочу, чтобы ты знал, чтобы добиться своего, я готова работать день и ночь!

Стоя за кустом, я просто проливала слезы умиления от благородства и самоотречения и Влада, и Кристины. Если бы я была режиссером, лучших актеров для постановки мелодрамы я бы не нашла.

Закончив трапезу и еще немного посидев в кафе, парочка вышла на улицу. Влад проводил Кристину до ее дома, и у подъезда они расстались. Решив, что на данный момент я располагаю довольно полной информацией о планах своего подопечного на ближайшее будущее, я отправилась к Гарику узнать, как обстояли дела с моим пузырьком.

Жидкость в пузырьке оказалась ядовитой, такой же примерно, как и в моей бутылочке. Это была какая-то смесь, составленная на основе растительных алкалоидов. При регулярном попадании в организм в малых дозах она оказывала медленное, но верное разрушающее и отравляющее воздействие. В определенных случаях (при ослабленном здоровье, хронических болезнях или аллергической реакции) даже единичный прием этого яда мог оказаться смертельным. При этом в случае смерти человека, принявшего яд, весьма трудно установить, почему он умер, так как причина смерти каждый раз могла быть разной, в зависимости от индивидуальных особенностей организма.

Я оказалась в сложном положении. Пузырек принадлежал Владу и содержал яд, но при всем этом он не являлся уликой: я же выкрала его у Влада из гаража. Когда я в общих чертах обрисовала ситуацию Гарику, он, как и следовало ожидать, не пришел в восторг от моего сообщения:

— Таня, ты же вроде грамотный человек, а так поступаешь! Ты говоришь, что подозреваешь этого человека в совершении преступления, но как ты добыла этот пузырек? Даже если отпечатки пальцев принадлежат ему, он может найти тысячу объяснений тому, как они попали на эту бутылочку, и отказаться от нее. Тебе нужно срочно вернуть пузырек на место.

Это я уже и сама понимала. Ведь если Влад был отравителем, то он может хватиться своего яда, а увидев, что пузырька нет там, где он его оставил, переполошиться. Мне вовсе не хотелось спугнуть его раньше времени.

Простившись с Гариком, я помчалась в гараж, надеясь, что хозяин там еще не побывал. Снова потратив уйму усилий на открывание и закрывание замка, я водворила бутылку с ядом на место и, вздохнув с облегчением, ушла.

Теперь я знала очень много, практически нашла убийцу и уже не сомневалась, что это Влад.

Утром я на всякий случай съездила в больницу и посидела в холле, слушая новости из палаты, где «дежурил» мой «жучок». Из разговоров Динариных соседок я поняла, что она все еще в реанимации, хотя пришла в сознание и чувствует себя лучше. Вчерашнее происшествие не вызывало ни у кого никаких подозрений. И персонал, и больные решили, что Дина отравилась какими-то недоброкачественными продуктами, как говорят, «съела чего-нибудь». Никто этому не удивлялся, ведь больные едят не только в больничной столовой, а порой и вообще там не едят: им приносят продукты родственники, поэтому за пищевые отравления персонал, в общем-то, не несет никакой ответственности. Тем более сейчас лето, продукты быстро портятся… В общем, если у больного случилось пищевое отравление, то он сам в этом и виноват. Желудок ему промоют, в тяжелом случае физраствором накачают, а уж расследование проводить, неприятности создавать — это уж увольте!

Поняв, что больше ничего интересного я пока не узнаю, я вернулась домой и стала ждать звонка от Гарика. Он не заставил себя ждать. Мой золотой Гарик даже сумел устроить так, что образцы крови Динары и образцы продуктов, находившихся в ее тумбочке, доставили в лабораторию при их отделе. Папазян добавил, что, если хочу, я могу приехать в лабораторию и узнать все на месте. Я обрадовалась этой возможности и помчалась к Гарику.

Не прошло и часа, как я постучала в двери отдела. Папазян меня ждал. Мы спустились в лабораторию. Девушка, сидящая за столом, подняла на меня глаза, оторвавшись от микроскопа: