Тринадцать пуль

Лэрс снова привлек мое внимание, когда стал двигаться в маленьком помещении. Теперь он выглядел иначе. Я напряг зрение и увидел, что его кучерявая шевелюра была париком — который сейчас отсутствовал, голова же была белой и круглой, словно поверхность луны. По обеим ее сторонам торчали треугольные уши. Уши были не человеческие. Наконец-то я увидел, как на самом деле выглядят вампиры. Это было мерзко.

Лэрс встал на колени у одного из гробов, опершись руками о его деревянные края. Он склонил голову над трупом и затрясся. Одним из своих смеющихся глаз он все время смотрел на меня. И с ужасным рвотным звуком выблевал в гроб полпинты крови, прямо трупу на лицо. Обхватив себя руками, он блевал снова и снова, пока череп не стал купаться в запекшейся крови.

От горячей крови в холодном трюме поднялся пар. Он окутал череп и грудную клетку трупа. Словно жидкий свет, он сливался с костями, облачая вампира в призрачную плоть и кожу. Тело начало распирать, и, когда кровь потекла в мертвый рот, стало принимать форму, сходную с человеческим телом.

Лэрс передвинулся к другому телу. Он закашлялся, и кровь выступила у него на губах. Словно птица, кормящая свой выводок, он снова вызвал у себя рвоту, пока кровь не полилась у него изо рта тягучими струями. Там, где она коснулась трупа, стал подниматься пар и началась вторая трансформация. Кожа, похожая на старую заплесневелую бумагу, затрещала, натягиваясь на останки второго тела. Темная кожа, иссеченная шрамами. У этого на бицепсе была татуировка «SPQR»,[3] выполненная неряшливыми, неровными буквами.

Румянец, который я заметил у Лэрса на щеках, пропал. Он снова был бел как полотно. Если он собирался накормить всех своих предков, то ему понадобится новый донор, и скоро.

Такая перспектива была мне не по вкусу.

Третий труп ему удалось целиком заблевать кровью, всей, какая только была у него внутри. Он выхаркивал смерть. Смерть официантки из закусочной. Смерти спецназовцев, которые, как мы глупо надеялись, были в безопасности под дюжиной фунтов крестов. Он выхаркивал куски Вебстера, хорошего полицейского, куски его плоти.

Лэрс повернулся и в упор посмотрел на меня. Все его тело сотрясалось, дрожало, даже билось. Кормление предков потребовало всей крови, которая была у него в желудке. Так ли он трясся до того, как закусил в ресторанчике официанткой? Он старался заглянуть мне в глаза, но я не мог позволить ему загипнотизировать меня снова.

Я посмотрел на свою правую руку. Я все еще сжимал пистолет. Как мне удалось удержать его, когда Лэрс нес меня на плече, после шока от погружения в реку, после того, как он втащил меня в лодку, было загадкой. Должно быть, холод сковал пальцы и сделал хватку мертвой.

Лэрс шагнул ко мне. Стремительности в движениях как не бывало. Координация пропала. Но он все равно оставался пуленепробиваемым вампиром.

Я знал, это бессмысленно. Спецназ бил по нему в упор автоматными очередями, но пули даже не попортили ему шкуру. Они ни разу не задели его сердце — наиболее уязвимую часть его тела. Но в этот момент мне ничего больше не оставалось, кроме того как выпустить в него все до одной разрывной пули, которые в нем были.

Я разрядил оружие прямо ему в грудь. Я стрелял в него снова и снова, пока не оглох от грохота и не ослеп от вспышек выстрелов. Круглые дырки от пуль разорвали его, заляпав трюм клочками белой кожи. Он попытался засмеяться, но вместо голоса раздалось слабое шипение, словно воздух выходил из пробитой покрышки.

Я увидел его раздробленные, незащищенные, сломанные ребра. Я увидел вялые и безжизненные легкие в его груди. Он шагнул ближе. Ближе. Ближе. Совсем близко. И тут я вытянул левую руку и схватился за темный перекрученный мускул, который был его сердцем.

Он взвыл от боли. Я тоже. Его тело уже восстанавливало причиненный мной вред, его клетки разрастались вокруг пулевых ранений. Ребра сходились, словно лезвия ножниц, захлопываясь на хрупких костях моего запястья, захватывая мою руку внутри его тела. Его кожа нарастала вокруг моей руки и облепляла ее, втягивая меня внутрь его.

Я рванул его сердце наружу, словно персик с ветки.

Лицо Лэрса потемнело от ужаса, взгляд стал диким, рот распахнулся, словно он не мог больше управлять им, кровь и слюна потекли по подбородку. Ноздри раздулись, и вонь, словно из канализации, хлынула из всех отверстий в его теле. Его сердце дергалось у меня в руке, пытаясь вернуться туда, где оно должно было быть, но из всех мизерных остатков сил, которые еще были у меня, я стиснул его, удерживая в кулаке. Лэрс ударил меня руками, но в его мышцах больше не было настоящей силы. Он упал на колени и выл, выл, выл. Через какое-то время вой превратился в скулеж. У него даже не было сил кричать.

И все же он не мог просто умереть. Он держался за эту странную разновидность не-жизни, которая была в нем, как наркоман за пустой шприц, всей своей волей противясь смерти.

Его глаза встретились с моими, и он попытался высосать из меня силу. Он снова старался загипнотизировать, ослабить меня. Но у него ничего не вышло.