Тринадцать шагов вниз

В полицию можно было и не звонить. Получив информацию сначала от Аббаса Реза, потом от Олив и Куини, они не заставили себя долго ждать. Сержант вместе с Томом Акваа как раз обследовал сад, когда Олив увидела Микса, который спускался по лестнице. Она ждала его в коридоре, хотя и не собиралась говорить о полицейских.

— Куда вы идете?

У него на плече висела сумка.

— Не ваше дело, — отрезал он. — Но, раз уж вы спросили, то могу сказать, что еду к сестре в Эссекс.

— Что-то не видать вашей машины.

— Конечно, нет, миссис Пинкертон. Я ее продал.

Он открыл входную дверь и с треском захлопнул ее за собой. Олив бросила уборку и полезла в ящик, посмотреть, есть ли у Гвендолин ключи от его квартиры. Она искала долго, но к тому времени, как пришла Куини, отыскала восемнадцать самых разных ключей.

— Это не те, — сказала Куини. — Она как-то говорила мне, что важные ключи держит в сушилке.

— А куда она их девала, когда пользовалась сушилкой? — удивилась Олив.

— Она ею не пользовалась, дорогая.

Они пошли на кухню. На самом деле место сушилки было в прачечной, но Гвендолин держала ее между плитой и холодильником. Из окна они видели, как один из полицейских тыкал длинной палкой в заросшую сорняками насыпь. Куини открыла сушилку и вытащила оттуда сумку, в которой когда-то держали лук и картошку, но сейчас там лежали ключи.

— Наверное, вот этот, — сказала Олив, взяв самый новый ключ.

Тем временем двое полицейских и Том Акваа вошли в дом.

— Скоро придут люди перекапывать сад, — сказал сержант.

— Перекапывать сад?

Детектив собрался было объяснить, что к чему, но не стал. Вместе с другим полицейским они начали пониматься по лестнице, за ними отправился Том и медленно поплелись Олив и Куини. Наверху Куини уже еле дышала, но Олив, когда полицейский стал звонить в дверь Микса, произнесла:

— Он только что ушел. — Она решила соврать, надеясь, что Куини не выдаст ее. — Вот ключ. Он оставил его мне на случай, если вы захотите что-то посмотреть.

— Правда? — Сержанту было всего двадцать восемь, и он повидал не так уж много убийц, которые приглашали полицейских обыскивать их вещи. Но дареному коню в зубы не смотрят, так что он взял ключ и открыл дверь. Они вошли. Том и Олив заглянули в соседнюю спальню. Там было невыносимо пыльно и грязно. Том, обладавший невероятно острым обонянием, принюхался.

— Что это за жуткая вонь?

— Я ничего не чувствую, Том.

— Я тоже.

Добряк по натуре, Том не собирался говорить старухам, что это у них возрастное, и просто сообщил, что он чувствует запах.

К ним присоединился полицейский, а другой, помоложе, рассматривал книги о Джоне Реджинальде Холлидее Кристи. Олив, завзятый книгочей, с любопытством осмотрела книги. Некоторые, с фотографиями Кристи, даже понравились ей.

— Вы ничего не чувствуете? — спросил Том.

Полицейский положил книгу на стол и нагнулся, почти сложившись пополам.

— Черт, да, — проговорил он, выпрямляясь.

Когда все, кроме Куини, готовящей кофе, ушли, Олив отправилась снять постельное белье, на котором они с Томом спали. Она была рада сделать хоть что-нибудь, чтобы не чувствовать себя такой беспомощной. Кроме того, как ей всегда говорили, она была уже немолода. Сначала этот полицейский, тыкающий землю палкой, потом странный запах, которого она не чувствовала… Книги о Кристи стали последней каплей — книги с этим ужасным лицом на обложке. Она испугалась, расплакалась, но все-таки сумела взять себя в руки.

Гвендолин мертва, теперь она в этом не сомневалась. Несмотря на то что Олив не очень любила свою подругу, она чувствовала, насколько все это чудовищно, насколько страшна насильственная смерть. По щекам покатились слезы. Она вытерла их простыней, высморкалась в наволочку и собрала белье, чтобы забрать домой и постирать.

Наверху раздались шаги. Неужели вернулся Селлини? Положив на пол узелок с бельем, она прислушалась, надеясь, что ее слух получше обоняния. Шаги. Хотелось убежать, скорее спуститься вниз, к Куини, но Олив осталась на месте. Селлини не мог вернуться, он не мог попасть в дом незамеченным. Полицейские ушли десять минут назад, Том — чуть позже. Олив поставила ногу на первую ступеньку и начала подниматься наверх. Это был самый смелый поступок в ее жизни.

Остановившись на последней ступеньке, она посмотрела туда, откуда доносился звук. И закричала.

— Что такое? Что случилось?

Олив не ответила Куини, но кричать перестала. Не могла издать ни звука. Дрожа, она смотрела на человека с лицом Кристи, как на фотографиях. Он шел прямо к ней, вытянув руки. Сейчас у нее случится инфаркт, и она умрет.

— Пожалуйста, не бойтесь.

Он говорил с сильным акцентом. Совсем не так, как говорил бы Кристи, решила Олив. Она закрыла глаза, открыла снова и прошептала:

— Кто вы? — Прочистив горло, она повторила уже громче и внятнее: — Кто вы?

— Меня зовут Омар. Омар Ахмед. Я из Ирака.

— Война закончилась, — сказала Олив. — Вы были на войне?

Он покачал головой. Олив обратила внимание, что глаза у него бархатисто-черные, таких не увидишь у англосаксов, а в черных волосах поблескивает седина. Но ведь все они носят усы.