Тринадцать шагов вниз

Гвендолин ничего такого не думала, потому что представления не имела, о чем он говорит.

– Что это?

Он посмотрел на нее, как на ненормальную.

– Это ноутбук, – сказал он и повторил, заметив ее пустой взгляд: – Компьютер.

– Правда? – пожала она плечами. – Что ж, делайте с ним то, что считаете нужным.

Интересно, нужная ей информация как-то сохранена в этой маленькой штуке? И все ли компьютеры одинаковы? Или нужно присоединить к нему еще что-то? А где же на нем экран, какие она видела у компьютеров в магазинах? Она понимала, что мистер Селлини счел ее неведение забавным, и не собиралась снова выставлять себя дурой. Человеку, читавшему всего Гиббона и Раскина, не подобает вести себя глупо, пусть он и не знает о современных технологиях. В любом случае Микса лучше не спрашивать. Олив – тоже. Если она придет на Холборн-Мэншн, придется терпеть восторги Кайли, снова выслушивать радостные охи о найденной косточке и – чего она всегда почему-то боялась – встретиться с этой образцовой племянницей или ее матерью.

Нет ничего страшного в том, чтобы сходить в интернет-ресторан. То есть интернет-кафе. Она – умная женщина. Стивен называл ее интеллектуалкой, и даже папа несколько раз говорил, что для женщины у нее светлая голова. Как-нибудь справится с этим компьютером и сумеет найти нужную информацию. Гвендолин надела шляпу, черный шелковый плащ и черные сетчатые перчатки – на улице было тепло. Папа подарил их на пятьдесят второй день рождения, и хорошо, что они так чудесно сохранились. И тележка ей сегодня не нужна.

На улице было светло и солнечно. Лето выдалось жарким, и температура только повышалась. Несколько молодых парней и девушек, идущих навстречу, были в футболках с короткими рукавами и сандалиях. Одна девушка была в лифчике от бикини, а парень явно где-то забыл рубашку и шел в одной жилетке. Гвендолин покачала головой, представляя, что сказала бы ее мать, выйди она в те времена на улицу в купальнике.

Нерисса приехала в тренажерку на массаж тела и лица, а теперь, в темных очках, чтобы ее не узнали, поднималась к мадам Шошане.

Лестница была крутой и узкой. Старый коричневый линолеум крепился металлическими рейками, которые местами оторвались, и Нерисса все время боялась споткнуться и упасть. Поднималась она осторожно. Одна из ее подруг-моделей сломала здесь голень, а когда перелом сросся, оказалось, что одна лодыжка стала тоньше другой. Воняло подгнившей капустой и дешевыми гамбургерами, хотя окна на лестничном пролете были широко открыты. Грязная занавеска развевалась на ветру прямо Нериссе в лицо. Впрочем, девушка уже привыкла к этому – она приходила сюда раз в неделю, чтобы узнать свое будущее.

Табличка на хлипкой коричневой двери гласила: «Мадам Шошана, предсказательница. Пожалуйста, стучите», а внизу приписка: «Даже если вам назначена встреча». Нерисса постучала.

– Входите, – раздался низкий дребезжащий голос.

Комната была ужасно пыльной и захламленной. И тут было невыносимо душно, хотя она и любила жару. Странные вещицы громоздились на полках и полу, свисали с потолка. Искусственные цветы в горшках – кипарисы, лилии и пассифлоры – стояли как сталактиты, а роль сталагмитов исполняли фигурки, бамбуковые палочки и колокольчики. Но самым странным здесь была сама мадам Шошана, пожилая дама, закутанная в мантию всевозможных цветов – штормового неба, индиго, угольного и светло-серого, белоснежного и фиолетового, ярко-голубого и серебристого. Длинные седые желтоватые лохмы падали на плечи и струились по спине, путаясь в серебряной цепочке и хрустальных бусах. Несмотря на то что она изобрела серию косметики, которую продавала по задранным ценам, сама мадам Шошана косметикой не пользовалась и выглядела так, будто вообще редко умывалась. Нериссе казалось, что ногти мадам Шошаны больше похожи на птичьи когти.

Бархатные занавеси были задернуты и по причине, известной лишь самой мадам Шошане, в нескольких местах скреплялись старомодными булавками с кельтским орнаментом. Несколько птичьих чучел с белой совой во главе были посажены так, будто наблюдали за входом в комнату. Но самой, пожалуй, вызывающей вещью была мужская фигура в серой мантии – наподобие Мерлина (или Гэндальфа), – держащая по непонятной причине жезл Эскулапа. Этот манекен стоял за спиной мадам Шошаны, когда она садилась к широкому мраморному столу, предлагая свое гадание, некромантию, астрологический прогноз или что там еще пожелает клиент. Небольшая тусклая лампочка, более или менее в стиле модерн, была единственным источником освещения.

На мраморном столе был выложен круг из кристаллов – розовый кварц, аметист, горный хрусталь, раухтопаз, морион и еще что-то, а в центре нечто вроде вязаной салфетки. Стул Шошаны был инкрустирован черным деревом, на спинке и ручках поблескивали вкрапления белых и желтых кристаллов. Резное деревянное кресло для клиентов заляпано пятнами, похожими на кровь, но на самом деле это явно кетчуп.

– Садись.