Тринадцать шагов вниз

— Я тебе не дружище. Ты не поехал к ним, да? Даже не позвонил и ничего не объяснил.

Теперь Микс вспомнил звонок Эда в пятницу ночью. Как раз после того, как он… Нет, не думать об этом.

— Я забыл.

— И это все, что ты можешь сказать? Забыл? Я же предупредил тебя. Что заболел. У меня температура зашкаливала за сорок, а горло болело просто кошмарно.

— Ты быстро пришел в себя, — сказал Микс, изнемогая от разговора. — По-моему, ты выглядишь вполне здоровым.

— Пошел ты, — отозвался Эд.

Ничего, все можно пережить. Вот бы только узнать, когда Нерисса собирается снова посетить мадам Шошану. Он был уверен, что если встретится с нею на лестнице, то сможет назначить свидание. Выехав по вызову к спортсменке-фанатичке с пятью тренажерами в личном зале, он принялся мечтать о встрече на лестнице. Он скажет Нериссе, что сразу узнал ее и теперь ему не надо ходить к мадам Шошане — его судьба больше не важна. Но он хочет сказать ей кое-что особенное, если она позволит пригласить себя в бар выпить стакан натурального сока. Женщинам нравится, когда им говорят что-то особенное, и, пусть она не интересуется пабами, выпить натуральный сок не откажется. Она будет в своем белом спортивном костюме, и, когда они войдут в бар, все взгляды обратятся на нее — и на него. Он даже выпьет морковный сок, чтобы понравиться ей. А когда они будут сидеть и беседовать, он поведает, что поклонялся ей все эти годы и что она самая красивая женщина на свете…

Микс обнаружил, что находится на Фласк-Уолк, а спортсменка-фанатичка ждет его у открытой двери. Она была не слишком привлекательна — жилистая, с большим носом, но кокетливая и гибкая. Микс подумал, что с ней вполне может что-то получиться. Она стояла и смотрела, как он поправляет ремень на беговой дорожке.

— Наверное, хорошо, когда у тебя золотые руки, — сказала она.

Он пробыл у нее гораздо дольше, чем рассчитывал, не позвонив, как обещал, женщине из Палмерс-Грин. Впрочем, она деликатный человек, не станет жаловаться.

Гвендолин опустила письмо доктору Ривзу в почтовый ящик, и тут ей пришла в голову очень неприятная мысль. Возможно, он действительно любил ее, а потом услышал о ее визите на Риллингтон-плейс. Не в то время, разумеется, когда этот визит состоялся, поскольку тогда Кристи еще не подозревали. О нем не шла дурная слава, он не считался мерзавцем, как после раскрытия преступлений. Обычный незаметный человек, живущий на загаженной улице. Если бы Стивен Ривз в те дни узнал, что она там побывала, то не обратил бы на это внимания.

Но если он узнал позже… Если видел, как она ходила туда… Ведь она сопровождала Берту за день до того, как познакомилась с доктором Ривзом. Что, если он видел ее на Риллингтон-плейс? И когда начался суд над Кристи, он все вспомнил и, как вульгарно выражаются люди, сложил два и два. В январе он признался, что сходит по ней с ума, а когда начался суд над Кристи, как раз собирался сделать ей предложение. Он сказал Эйлин Саммерс, что больше не будет с ней встречаться. Его настоящей любовью была Гвендолин Чосер. Но когда доктор прочитал в газете, что Кристи заманивал женщин обещаниями подпольных абортов, он мог подумать, что Гвендолин делала аборт. Какой кошмар! Какой стыд! Конечно, ни один приличный мужчина не захочет жениться на женщине, сделавшей аборт. А врач тем более.

Гвендолин шла по Кембридж-гарденс, размышляя об этом и все более тревожась. Если бы только она не отправила письмо! Она напишет еще одно, это единственный выход, и не будет ждать ответа. Учитывая, что доктор о ней думает, он может и не ответить. Неудивительно, что он не явился на похороны ее матери и не пришел навестить ее. Неудивительно, что он женился на Эйлин Саммерс. Она снова и снова думала об этом, когда столкнулась лицом к лицу с Олив Фордайс, которая гуляла вместе с Куини Уинтроп. Куини везла сумку на колесиках, а Олив вела на поводке Кайли.

— Боже мой, Гвендолин, ты витаешь в облаках, — сказала Куини. — О ком ты думала? О поклоннике? — Она подмигнула Олив, а та подмигнула в ответ.

Это уж слишком.

— Не говори глупостей, — отрезала Гвендолин.

— Надеюсь, шутить не запрещается, — холодно произнесла Куини.

— Давайте не будем ссориться, — вмешалась Олив, — ведь мы одни друг у друга.

— Спасибо, Олив, я очень ценю это, — Куини выпрямилась в полный рост, — но у меня две дочери, если ты забыла, и пятеро внуков.

— Ну, не все же такие счастливчики, — миролюбиво заметила Олив. — Кстати, Гвен, хочу попросить тебя о большом одолжении. Насчет моей племянницы. Можно, мы зайдем к тебе на неделе? Она очень хочет посмотреть твой дом.

— Это ты так говоришь, — буркнула Гвендолин. — Но она не придет. Как всегда. Я накрою стол, а она опять не соизволит явиться.

— На этот раз придет. Обещаю. И не покупай пирожных, мы обе на диете.

— Правда? Ладно, пусть приходит. Ты же все равно будешь настаивать, пока я не соглашусь.

— Может, договоримся на четверг? Собачку я не приведу, обещаю. Ой, какое у тебя красивое кольцо.

— Я ношу его каждый день, — холодно сказала Гвендолин. — И никогда его не снимаю.

— Да, я заметила. Это рубин?

— Конечно.