Тринадцать загадочных случаев

Он протянул руку. Среди весьма пустынной местности — валунов, вереска, папоротника-орляка — примерно в сотне ярдов от дома находилась густая роща.

— Взгляните-ка на эту картину, — продолжал Хейдон. — Одни деревья вымерли, другие выросли, но в целом все сохранилось почти таким, каким было, возможно, во времена финикийских поселенцев. Пойдемте и посмотрим.

Мы все тронулись за ним следом. Едва мы вошли в рощу, как я ощутил странную подавленность. Думаю, из-за тишины: казалось, ни одна птица не вьет гнезд в этих деревьях. Все кругом было пронизано отчаянием и ужасом. Я приметил, что Хейдон смотрит на меня, странно улыбаясь.

— Какие-нибудь необычные ощущения вызывает это место, Пендер? — спросил он. — Внутреннее сопротивление? Или, может, чувство стеснительности?

— Мне просто здесь не нравится, — спокойно ответил я.

— Это вполне понятно. Здесь находилась одна из цитаделей древних противников твоей веры. Это — «Роща Астарты».

— Астарты?

— Астарты, или Иштар, — называй как хочешь. Я предпочитаю финикийское название «Астарта». Это, полагаю, единственное место в окрестностях, связанное с культом Астарты. Доказательств у меня нет, но мне хочется верить, что перед нами подлинная «Роща Астарты». Здесь, за плотным кольцом деревьев, совершались священные ритуалы.

— Священные ритуалы, — мечтательно прошептала Диана Эшли. — Интересно, а в чем они состояли?

— Малопочтенное дело по всем меркам, — неожиданно громко засмеялся капитан Роджерс. — Горячительное занятие, как мне представляется.

Хейдон не обратил на него ни малейшего внимания.

— В центре рощи должен был возвышаться храм, — продолжил он. — Храмов я содержать не могу, но позволил себе осуществить собственную маленькую фантазию.

В этот момент мы вышли на небольшую поляну посередине рощи. В центре поляны находилось нечто, отдаленно напоминавшее каменный домик. Диана Эшли подняла вопросительный взгляд на Хейдона.

— Я назвал его кумирней, — пояснил он, — кумирней, или «Храмом Астарты».

Он приблизился к домику. Внутри на грубовато сделанной эбеновой подставке находилась странная фигурка сидящей на льве женщины с рогами из полумесяцев.

— Астарта финикийская, — объявил Хейдон, — богиня луны!

— Богиня луны! — воскликнула Диана. — Давайте устроим сегодня вечером в ее честь настоящую оргию. Наденем маскарадные костюмы, придем сюда и при лунном свете совершим ритуалы в честь Астарты!

Я сделал инстинктивное движение уйти, и Эллиот Хейдон, двоюродный брат Ричарда, быстро обернулся ко мне:

— Вам все это не нравится, падре?

— Нет, — сурово отрезал я, — не нравится.

— Но ведь все это лишь дурачество, — заметил он, снисходительно разглядывая меня. — Дик не может знать, где на самом деле находилась священная роща. Это просто его фантазия, ему нравится так думать. Во всяком случае, если бы это было…

— Если бы это было?…

— Ну вы-то, — неловко рассмеялся он, — вы-то не верите в такого рода вещи? Вы — приходской священник.

— Не уверен, что в этом качестве мне не следует верить в подобное, — ухмыльнулся я. — Впрочем, я знаю только одно: как правило, я не очень чувствителен к общей атмосфере места, но как только я вступил в рощу, я тотчас почувствовал присутствие некоего зла и опасности вокруг.

Эллиот непроизвольно взглянул через плечо.

— Да, — согласился он, — здесь что-то неладно. Понимаю, что вы имеете в виду, но, боюсь, ваше воображение слишком уж разыгралось. Не правда ли, Саймондс?

Доктор помолчал секунду-другую, а затем тихо произнес:

— Не нравится мне все это. Не знаю почему. Но так или иначе — не нравится.

Тут ко мне подбежала Виолет Маннеринг:

— Мне страшно, — хныкала она, — я боюсь оставаться здесь. Давайте быстрее уйдем отсюда.

Мы с ней пошли первыми, за нами двинулись остальные. Лишь Диана Эшли задержалась. Обернувшись, я увидел, что она стоит перед храмом, или кумирней, и горящим взглядом неотрывно смотрит на изображение богини.

День выдался чудесный, было необычно жарко, а поэтому к предложению Дианы Эшли о костюмированном бале все отнеслись благосклонно. Начались обычные перешептывания, смех и лихорадочное шитье втайне от остальных. Когда мы вышли к ужину, раздались принятые в таких случаях восторженные возгласы. Роджерс с женой нарядились неандертальцами, объясняя недостатки в костюмах нехваткой каминных ковриков. Ричард Хейдон объявил себя финикийским матросом, а его кузен — атаманом разбойников. Доктор Саймондс предстал шеф-поваром, леди Маннеринг — больничной сиделкой, а ее дочь черкешенкой. Меня самого бурно приветствовали как монаха. Диана Эшли вышла к ужину последней, вызвав у нас некоторое разочарование: ее стан окутывало черное просторное домино.

— Незнакомка! — объявила она. — Вот кто я. А теперь, ради бога, поспешим к столу.

После ужина мы вышли из дома. Вечер был прелестным — бархатисто-теплым. Всходила луна.

Мы гуляли, болтали, и время летело быстро. Через час мы случайно обнаружили, что Дианы Эшли среди нас нет.

— Наверняка отправилась спать, — решил Ричард Хейдон.