Тринадцатая для Демона

Мужчина поднял указательный палец вверх и лукаво произнёс:

— Хозяин возвращается. — после этих слов Виктор покинул помещение.

В зал зашёл Иштар и сразу же направился за стол. Свет погас и только свечи освещали наш стол и временами лица. Клавдия подала большие сочные стейки и сразу же удалилась.

— Тебе нравится атмосфера, которую придают нам свечи? — раздался бархатный голос, от которого мне становилось трудно дышать.

— Это необычно… и немного мрачновато.

— Тебя это пугает? — на его лице играли тени пламени от горящих свечей.

— Нет… просто это всё очень странно.

— Это высшая классика, Ева.

Моё сердце пропустило два удара. От того как он произнёс моё имя, меня обуяло приятным теплом, разливающемуся по всему телу. Я отвела взгляд и посмотрела на закрытую бутылку вина.

— Полностью солидарен. Пора наполнить наши фужеры. — сразу же после его слов к столу подошёл Виктор, держа в руке штопор, и словно искусный почитатель вин, с лёгкостью извлёк пробку, разливая алый напиток.

— Прекрасная донна, всё ли Вам нравится?

— Большое спасибо, Виктор. Всё просто чудесно. — я искренне улыбнулась.

Виктор сделал шаг назад, коротко склонил голову, опустив глаза вниз, и снова оставил нас наедине. Иштар внимательно на меня посмотрел, с интересом, будто изучал, а затем тихо произнёс:

— Ты человек со светлой душой.

— Как ты определил?

— Всё просто: доброта, отзывчивость, искренность, сострадание к окружающим тебя людям. Я лишь привёл несколько примеров относящихся к тебе. Разве это не показатель?

— У каждого есть своя тьма. Не бывает полностью светлых душ.

— Одна сторона всегда преобладает над второй. Смотря какую сторону кормить.

— И какую же сторону кормишь ты?

— Поверь мне, моя душа переполнена тьмой, в ней нет ни капли света. — на его лице появилась жгучая улыбка.

— Так не бывает… но и я не святоша.

— Считаешь себя грешницей?

— Не то чтобы. У каждого человека есть грехи. В нашем мире от них не укрыться.

— Но ты стараешься… — Иштар отвёл от меня прожигающий взгляд и сделал глоток красного вина, я повторила за ним.

— Клавдия и Виктор работают на тебя? Давно? — я хотела перевести тему в более продуктивную и не столь тягостную.

— Они мне служат. Ты даже не представляешь на сколько давно. — его глаза снова поймали мои, словно в ловушку, из которой просто так не выбраться. — Что ты делала в том баре?

— Это же очевидно. Отдыхала и отмечала конец рабочей недели.

— Нашла место для отдыха. Разве там можно расслабиться?

— Прежде мне удавалось… — я умолкла, вспомнив Егора и Колю. Один из них мёртв, второй — за решёткой.

— Ты же знаешь, какое веселье там устроили падшие люди? Залили кровью все полы и стены. Как думаешь, у того, кто остался жив, есть шанс на искупление?

— Ты говоришь про Колю? — прошептала я.

— Про него… можешь не отвечать, но я тебе скажу: его душа уже ни сможет заполниться светом, попросту, потому что она ему больше не принадлежит.

Только сейчас я заметила, как дрожат мои руки. Он говорил медленно, так зачарованно и одновременно опасно, что я только сейчас заметила своё учащённое дыхание. Иштар что-то обдумывал с минуту, затем продолжил:

— Но это жизнь, Ева, выбор есть у каждого. Он поддался соблазну и не смог сдержать свою злобу и силу, чтобы получить то, что, по его мнению, он заслуживал больше чем его собутыльник. А расплатой за жизнь друга стала его душа. Вроде бы пустяк, тем более, когда не осознаёшь, что становишься марионеткой, которой будут управлять как вздумается, и от их намерений будет зависеть его жизнь… может тогда он задумается, стоило ли это того. Не лучше бы было отказаться от желаемого?

— Я не понимаю…

— И не нужно. После того как ты откажешь мне, просто пообещай, что ты больше не переступишь порог такого низкого заведения.

— Почему ты думаешь, что я тебе откажу? Ты даже ещё не предлагал мне ни чего.

— Я полагаюсь на твои рассудительность и здравомыслие.

— А что, если я не могу мыслить здраво, находясь рядом с тобой? — слова сами собой сорвались с моих губ. Я немного растерялась, но по-прежнему смотрела на него, только уже более настойчиво.

На его лице нарисовалась искристая улыбка, даже немного зловещая, от чего я немного осела.

— Тогда самое время поберечь свет своей души.

— Ты говоришь загадками…

— Я обещал, что отвечу на твои вопросы. Но их будет определённое количество. Обычно, допустимое число вопросов не превышает цифру семь. Но, в честь моего некого юбилея, я разрешаю задать тебе тринадцать. И есть одно неизменное правило: некоторые из них будут недопустимые.

— То есть как?

— На некоторые вопросы я не смогу дать ответ. Каике из них будут недопустимые решать мне.

— А если они все окажутся недопустимые?

— Советую спрашивать с умом.

— Но это нечестно.

— Таковы правила.

— Ну хорошо… Сколько тебе лет?

— Недопустимый вопрос.

— Почему? Я же просто хочу узнать твой возраст!

— Это был уже второй вопрос. И я отвечаю: потому что недопустимо.

— Ладно… был ли ты женат? — я невольно посмотрела на безымянный палец его правой руки.

— Нет. Осталось десять.

— Есть дети?

— Нет. Девять.

— Какую роль в твоей жизни играют Клавдия и Виктор?

— Моя свита. Восемь.