Тринадцатая Ева

– Обыск… Нет, не говорите так! Вообще-то в кабинет хозяина никому заходить не разрешалось, во всяком случае во время его отсутствия. Или требовалось особое разрешение самого хозяина или нашего управляющего. Но, понимаете, ведь цветочки поливать надо!

Доктор усмехнулся – молодец женщина! Прихватила лейку и направилась в кабинет Юнгштедта устроить небольшой шмон.

– Кабинет был, конечно, заперт, но ведь у нас имеется запасной комплект ключей от всех помещений. Ими пользоваться строго-настрого запрещено, но ведь я уже давно работала в поместье и знала, как можно сделать так, чтобы никто не заметил исчезновения ключей на полчаса…

Она запнулась и посмотрела на Марину и доктора:

– Вы считаете, что я поступила плохо? Бесчестно? Преступно?

– Вы поступили невероятно мужественно! – заявили они оба хором. – Так что вы там обнаружили?

– Не так уж много. Понимаете, ящики стола хозяина были заперты. Причем стол у него какой-то навороченный, ящики даже не ключами открываются, а при помощи особой электронной карточки, которую он всегда с собой носит.

Женщина замолчала, а Марина Аристарховна произнесла:

– Но ведь вам все равно удалось что-то разузнать? Вы ведь что-то нашли? Давайте, рассказывайте! Потому что, как вы видите, от этого зависит жизнь вашей хозяйки!

Нина Егоровна раскрыла сумочку, которую все время держала на коленях, и вынула оттуда прозрачный пакетик. Она подала его доктору, и тот увидел аккуратно сложенный кусочек картона.

Присмотревшись, он понял, что это часть картонной упаковки какого-то лекарства.

– «Гипностат», – прочитал он фиолетовые буквы. – Гм, ни производителя, ни срока годности… Где вы его обнаружили?

Нина Егоровна сказала:

– Я ведь за хозяином пристально наблюдала. И за тем, как он производил манипуляции в оранжерее перед тем, как подать сок хозяйке. Потому что… Потому что к тому времени я уже понимала, что это не витамины…

Доктор медленно кивнул. Название препарата ему ничего не говорило. Точнее, он не сомневался, что препарата с таким названием на рынке не было. Но кто сказал, что Юнгштедт не использовал какую-то экспериментальную гадость, находившуюся в стадии разработки в лабораториях его фармацевтического концерна? Или это было убойное средство, созданное только для него, – с целью свести Еву с ума?

– Как-то он, торопясь на важную встречу утром, нервничал и был особенно суетлив. И выбросил в мусорное ведро на кухне вот эту самую упаковку. А я потом ее вытащила и сохранила…

– Молодец! – сказала Марина, а доктор, уже вытащив свой мобильный, пытался отыскать в Интернете сведения о препарате «Гипностат». Но такого, судя по всему, не существовало – ни в России, ни за рубежом. Конечно, у каждого препарата имелась масса альтернативных названий, под которым он продавался в том или ином конце света. Но в этом-то и суть – «Гипностат» отыскать было нельзя!

– А потом, через несколько дней, случилось следующее: хозяин говорил по телефону, причем так громко, что я волей-неволей услышала часть разговора. И он велел привезти себе новую порцию «Гипностата». Это название я к тому времени уже запомнила, отчего сразу насторожилась!

– С кем он говорил? – произнесла Марина. И Нина Егоровна сказала:

– Думаю, со своим сводным братом, Игорем Николаевичем. Это в воскресенье было, как сейчас помню. А разговор завершил фразой: «Все, Игорь, не задавай лишних вопросов и двигай ко мне. «Гипностат» мне нужен к завтрашнему утру…»

Конечно, нужен, чтобы добавить в свежевыжатый сок жене…

– А Игорь Николаевич потом приехал. Обычно он у нас редко бывал, а здесь вот наведался. Оставался недолго, затем снова отбыл. Причем небольшого темно-красного кожаного портфеля, который он с собой привез, у него уже не было…

Оставил своему братцу! Доктор Чегодаев начал лихорадочно размышлять. Как он мог упустить это из виду?! Этот сводный братец – правая рука Юнгштедта. И, кажется, руководит экспериментальными исследованиями в фармацевтическом концерне. Поэтому понятно, что он снабжает своего зловещего родственника «Гипностатом».

– Ну а потом самочувствие Евгении Александровны резко ухудшилось. Она стала какой-то вялой, апатичной. Мы, обслуживающий персонал, ее почти и не видели. Только я время от времени к ней наведывалась, и то так, чтобы никто об этом не узнал. Потому как нам было строго-настрого запрещено беспокоить хозяйку, у которой якобы депрессия!

Депрессия! Не депрессии, а кошмары, вызванные приемом этого самого «Гипностата».

– И вот этот ужасный случай… Три дня назад… – Нина Егоровна запнулась. – До сих пор все это перед глазами стоит… У меня с самого утра было предчувствие, что что-то неладно. Хозяйка уже несколько дней не показывалась. Даже завтракать не выходила, и Герман Мстиславович ей сам завтрак относил.

Вместе со свежевыжатым соком. В который успевал добавить «Гипностат».