Тринадцатая гостья

Большая кухня с красивой бледно-зеленой мебелью, зелеными с оранжевым занавесками, с большим овальным столом, камином, украшенным старинной кухонной посудой — медными котелками, потрескавшимися от времени, потускневшими фаянсовыми супницами и салатницами, с целой коллекцией пивных кружек (от прозрачных, с железными крышечками, керамических, расписанных в средневековом духе, и до пузатых, деревянных, стянутых металлическими обручами). Вместе со всей этой незамысловатой и приятной глазу античностью легко уживались электрические бытовые машины, среди которых примостилась ярко-синяя кофейная машина с кувшинчиком-термосом. При виде этой кофеварки сердце мое забилось быстрее — в нашей московской кухне была точно такая же!

— Узнаешь? — улыбнулась Соня.

— А ты откуда знаешь?!

— Я же тебя искала. Была у твоих родителей. Они-то и рассказали мне, что ты пропала, исчезла в неизвестном направлении, причем твое исчезновение не криминального, так сказать, характера. Что ты попросту сбежала от них, была у тебя история с каким-то Тони…

Я смотрела на нее, совершенно сбитая с толку. Так, значит, ей была нужна именно я, а не моя неизвестная тезка!!! И она искала меня в Москве, была в нашей московской квартире, встречалась с моими родителями!

Значит, она была когда-то в детстве знакома именно со мной, вот только почему я об этом ничего не знаю и не помню — большой вопрос! Может, у меня проблемы с памятью, о которых я не знаю?! И Соня на самом деле была моей закадычной подругой?

Родители рассказали ей о Тони. Это на них похоже! Они сейчас кому угодно перескажут всю мою жизнь, лишь бы кто-нибудь помог им найти меня. Выложат все, причем с соответствующими комментариями. Представляя себе эту унизительную для меня сцену, я даже испытала чувство облегчения оттого, что им меня теперь уж точно не найти. И если в Болгарии еще меня можно вычислить, поскольку моя фамилия засветилась в связи с покупкой дома в Страхилице, то уж здесь, в Германии, — это просто невозможно.

— Да, была одна история…

Удивительное дело, но теперь, когда мне стало ясно, что я нахожусь здесь не на птичьих правах и Соня действительно хотела, чтобы к ней в трудную минуту приехала именно я, чувствовать я себя стала иначе. Более уверенно и спокойно. Уж теперь-то меня точно никто не разоблачит и не скажет: что же это ты, подруга, ввела меня в заблуждение, ведь ты — это не ты, вернее, не она…

— Постой, а как же здесь оказалась наша кофеварка?!

— Да это не ваша кофеварка, просто она точно такая же. Я купила ее по случаю здесь, в Мюнхене, она же немецкая. Подумала: когда ты приедешь, тебе будет приятно увидеть здесь вещицу, напоминающую о доме.

— Вот в этом ты ошиблась, — произнесла я холодновато. — И мне меньше всего хотелось бы вспоминать и свой дом, и родителей.

Тут я запнулась, неуверенная в том, что мне хотелось бы рассказывать Соне, девушке, которую я по-прежнему продолжала считать чужой, посторонней, свою историю.

Однако ночь развязывает языки и способствует тому, чтобы люди открывали друг другу душу.

Поэтому, когда мы, прихватив с собой термос с кофе и чашки, поднялись на чердак и заняли там оборонительную позицию, я не выдержала и рассказала ей о своей любви к Тони, о том, как меня чуть не продали на органы, как Тони погиб, как мне трудно было находиться рядом со своими родителями и как я приняла решение сбежать от них.

— Да, приблизительно так они мне и рассказывали, — проговорила приглушенным голосом Соня. — Конечно, не обошлось без оценки твоих поступков. Они вообще считают тебя девушкой с тяжелым характером, неуживчивой. Да и с молодыми людьми у тебя отношения как-то не складывались, это правда?

— Да просто мне не с кем было их складывать, понимаешь? Когда мне начинал кто-то нравиться еще в школе, оказывалось, что этот парень влюблен в мою одноклассницу. А те, кто не нравился мне, ходили за мной по пятам, оказывали мне знаки внимания, дарили цветы. Конечно, девчонке такое всегда приятно, это повышает самооценку, но я-то всегда считала их аутсайдерами, понимаешь?

— И что же это были за парни?

— В основном, как это принято сейчас говорить, скучные «ботаники». Отличники. Мальчики робкие, но страстные, — здесь я улыбнулась, вспомнив Фиму, парня, который однажды, провожая меня домой после кино, не выдержал и набросился на меня, хотел поцеловать. Я еле от него отбилась. Хорошо, что он не обиделся, и мы до последнего дня поддерживали приятельские отношения. Он надежный парень, всегда поможет. К тому же у него мне почему-то не стыдно было просить денег в долг. Он знал, что я всегда отдам…

— «Ботаники» — это я понимаю. Возможно, они и скучные, зато перспективные. Сейчас мозги, знаешь, как ценятся!

— Вероятно, у меня как раз проблемы с мозгами, раз я этого не понимаю.