Тринадцатая гостья

— Тебя. Конечно, тебя! Но что касается того, что ты была моей лучшей и самой близкой подругой детства — это я все придумала. А произошло все очень просто. Тогда, в Варне, когда ты, выпутавшись из истории с Тони, не пожелав оставаться с родителями и возвращаться с ними домой, сбежала, я и встретила твою маму. В аэропорту Варны. Она была, прямо скажем, никакая. Плакала так, что все на нее оборачивались, а у твоего отца уже не осталось слов утешения. Я выслушала рассказ твоей мамы о том, что тебе пришлось пережить, и после того, как мы с ней расстались, обменявшись адресами и телефонами, я представила себе, сколько же несчастий выпало на твою долю, как же тебе тяжело! А у меня в ту пору тоже была тяжелая полоса. Говорю же, с Эрвином у меня были проблемы, но тогда все это было гораздо острее, тяжелее. Так вот. Я вспомнила свою беседу с одним психиатром, который сказал мне: чтобы почувствовать себя более комфортно, достаточно найти такого человека, которому в сто раз тяжелее, и постараться помочь ему.

— И ты выбрала меня?! — Я не поверила своим ушам. — Меня-а?!

— Ну да! Твоя мама рассказала мне, насколько потрепала тебя жизнь — и в прямом и в переносном смысле слова. Что ты больна и нуждаешься в уходе. Что у тебя от перенесенного стресса выпали волосы, ты стала похожа на скелет. Я поклялась себе найти тебя и помочь. А заодно и воспользоваться твоим бедственным положением и приручить тебя, сделать своей подругой. Так случилось, что в моей жизни никогда не было близких подруг. Все, с кем я пыталась дружить, оказывались подлыми врушами, завистницами! Быть может, поэтому я общалась в большинстве с парнями.

— Но почему я?! Неужели в той среде, где ты жила, не было женщины, больше меня достойной жалости?

— Нет. Не знаю. Я не видела. Но ты буквально не выходила у меня из головы. Родители искали тебя, но тщетно. Я была по делам в Москве, заехала к твоей матери, мы долго разговаривали с ней, она снова плакала и сказала мне, что уже отчаялась тебя найти. Отец твой был сдержан в своих чувствах, и, как мне кажется, он глубоко сожалеет о том, что упрекал тебя деньгами. Если бы не это обстоятельство, ты бы давно уже была в Москве.

— Хорошо, пусть так. Но как ты нашла меня?

— Это не я тебя нашла, а профессиональный сыщик. Я заплатила ему, а он тебя разыскал. Оставалось только придумать предлог, чтобы ты приехала ко мне. Согласись, но жить с тобой в Страхилице и доить коз — не самая лучшая перспектива.

— Ну почему же? Зато ты увидела бы меня в естественной среде!

— Я захотела помочь тебе.

— Тогда почему же ты не приехала в Болгарию и не помогла мне разобраться с визой? С документами? Ведь мне пришлось добираться сюда весьма опасным путем.

Это была довольно-таки существенная нестыковка в ее рассказе. И она поняла это и на некоторое время замолчала.

— Но я не могла бы тебе помочь на территории другого государства. Я подумала, что раз уж ты — такая отчаянная и храбрая, то сама найдешь способ, как добраться до меня.

— Ладно, Соня, что сделано, то сделано. Вот я здесь. Что дальше? К чему было пугать меня этими куклами? Да еще и Розу втягивать в это дело? Ты же по-настоящему отравила ее!

Мне вдруг захотелось побыть одной. Все, что я услышала от Сони, попахивало сумасшедшинкой. Она была безумной, эта Соня! Зато теперь я более или менее понимала ход ее мыслей и, главное, причину, по которой она меня сюда пригласила. Значит, чтобы почувствовать себя более благополучной, чем я! Чтобы избавиться от депрессии и страхов. Чтобы не быть одинокой! Чтобы заполучить человека, более несчастного, чем она сама, и привязать его к себе любым путем, даже если для этого потребуется убить человека. Садовника, например.

Правильно говорит Герман — надо бежать отсюда, пока не поздно! А вдруг уже поздно?!

Глава 25 Москва, октябрь 2008 г

Елена Вьюгина сидела на диване в гостиной своей московской квартиры и вязала свитер.

Пряжа: голубая, мягкая, пушистая; петли: крупные, объемные. Вязание успокаивало ее, даже навевало дрему. В квартире было тепло и тихо, Константин лежал рядом, прикрывшись пледом, и смотрел телевизор. Они вот уже два дня тому назад вернулись из Болгарии.

— Кажется, что и не было никакой Страхилицы, и этих смешных и нежных коз, и симпатяги Тайсона. Что это кто-то другой, а не я доставала яйца из ящиков с соломой в курятнике. — Лена провязала еще несколько петель и повернула голову к мужу. — А ты? Ты-то что молчишь?

— А что я? Крышу я в доме починил, забор подправил, в курятнике переложил черепицу. Но ты права. Что-то в этой последней поездке есть сюрреалистическое, нереальное. Можно даже сказать, что нам все это приснилось. И знаешь, почему?

— Почему?

— Да потому, что слишком сильный получился контраст между нашей московской жизнью и той, «страхилицкой». Вот только Наташу мы так и не разыскали, вернулись без нее. И где ее искать теперь — ума не приложу! Можно было бы подключить милицию, я не знаю, или Интерпол. А вдруг она влипла в какую-нибудь очередную историю, и мы своими поисками ей только навредим? И такое может быть.