Тринадцатая королева (СИ)

Если ты читаешь это письмо, то меня нет рядом и теперь уже не будет… Это было неизбежно, мы оба это понимали. Но ничего не бойся. Уверен, что тебя убить король не посмеет… …

…

Я знаю, что тебе тяжело, но ты должна быть сильной, моя королева, моя единственная любовь… … Я так благодарен судьбе, что она позволила не только встретить тебя, но и познать взаимность тому чувству, которое навсегда останется в моей душе. И я точно знаю, что если моя физическая оболочка мертва, то я навсегда останусь с тобой, пока ты меня помнишь. Я чувствовал твою любовь, моя королева, и это самое прекрасное, что произошло со мной. Я ни о чем не жалею, и прошу, ты тоже не жалей… …

…

Ничего не бойся. Ты сильная, смелая, кто бы что ни говорил, ты достойна принять трон, и многие так думают. Народ на твоей стороне, Леонелла Облачная, прошу, не опускай руки… … Знаю, что тебе тяжело, сердце твоё рвётся на куски, но ты должна жить! Должна прожить долгую, счастливую жизнь, принять трон, родить наследника престола! Абрэмо недолго осталось, народ устал терпеть его жестокость, трусость и расточительство. Ты достойна управлять государством, ты будешь лучшей королевой своему народу!

…

Я люблю тебя, Боже, ты даже не представляешь, что творится в моей душе! Я счастлив любить тебя при жизни и буду любить тебя и после смерти… … Я с тобой, моя королева, моя нежная девочка, моя облачная принцесса. Знаю, ты справишься, только живи! Прошу! Ради меня, ради памяти обо мне. Пока ты жива, жив и я.

…

Сейчас твой черёд вольной стать… Если ты хочешь всего, ты должна понять, Сейчас твой черёд вольной стать… Если ты хочешь жить, ты должна знать…

… Ты моя целая вселенная Самая бесконечная гордая и верная, Ты моя целая вселенная… ты моя…»

Пока Лео разбирала неровные строчки, она чувствовала, как в груди воздуха становится всё меньше и меньше, словно наполняется огромный пузырь и её вот-вот разметает на множество частей. Она упала на бетонный пол, и наконец рыдания разорвали эту тишину и пустоту, что была в ней, омывая спасительными слезами её душу. Она рыдала, кричала, выла так, что стражники, наплевав на пост, ворвались к ней в камеру, пытались успокоить, понять что с ней.

Позвали лекаря. Придворный целитель напоил её чем-то против воли, и Лео впала в апатичное состояние, так и не разжав руку с заветной запиской. Её отнесли в опочивальню — никто этому, как ни странно, не препятствовал.

***

Леонелла не помнила сколько времени провела, то выныривая из небытия и снова впадая в истерику, то снова погружаясь в забвение. Ускользающим сознанием она понимала, что её осматривают, накладывают повязки. Чувствовала боль, когда чистили гнойные раны. Но больше всего Лео мучилась тоской по утеряной навсегда любви — как ни старалась она уберечь Матео, всё равно не уберегла, и это бессилие снедало её. Ей грезились его нежные, почти невесомые прикосновения, страстные поцелуи, сумасводящие ласки, его тёплый, обволакивающий взгляд, сильные руки… И она понимала, что ничего этого в её жизни уже не будет. Она боялась даже представить — чтобы не сойти с ума окончательно, — что испытывал Матео, когда его схватили, всё его бессилие перед королём или, может, он пытался сопротивляться?.. Она ничего не знала, а то, что рисовало её воображение, неотвратимо затягивало в пучину безумия.