Тринадцатая реальность - книга закончена

- С этим обращением. Можете его сейчас не читать, сделаете это по пути в Синод. Здесь то, что вы уже прочитали, только очень кратко. Это запечатанное письмо отдадите Святейшему. Вот перечень членов Синода, в поддержке которых мы уверены. Постарайтесь добиться поддержки остальных. Наше поражение - это их гибель, они это должны понимать.

- Сделаю все, что в моих силах, - пообещал Шаховский. - Я долго этого ждал и уже не думал, что дождусь.

Закончив с министрами, никто из которых не выразил желание уезжать в ссылку, Иван Павлович подошел к телефону и позвонил Вяземскому.

- Что вы решили с главами фракций, Борис Леонидович? - спросил он.

- Они решили устраниться, - засмеялся Вяземский. - Я от них, собственно, ничего другого не ожидал. Предложил нас поддержать или уйти в бессрочный отпуск. Было еще предложение распустить их совсем, но на это не пошли. Я им даже обещал частично сохранить денежное содержание. Теперь будут торговаться.

- Лучше им платить за отсутствие, чем за работу, - согласился Шувалов, - Практически все думцы куплены, а продажный человек редко бывает смелым. Ну что, мы с вами по первому плану почти все сделали. Остались мелочи, которые за неделю доделают за нас другие.

- Есть еще два плана, - вздохнул Вяземский. - И нужно будет готовить земский собор. Сейчас поработаем с газетчиками и запустим наши программы на всех радиостанциях. Нельзя допустить никаких случайностей.

- Ну вот и случилось, - сказал я, снова приглушив звук. - Канцлера, конечно, использовали. Не удивлюсь, если он читал это обращение под дулом пистолета.

- А мне жалко княжон, - грустно сказала Вера. - Очень славные девочки. Мне и цесаревича жалко, но там хоть понятен мотив убийства, а этих-то за что? Династия все равно считается по мужской линии, а после земского собора это вообще не будет иметь значение.

- Мне тоже жалко, - согласился я, - но я примерно представляю, кто их пошел убивать. Жизнь этих людей не пожалела, и они никого жалеть не станут. Они были смертниками и понимали, что шансов уйти почти не будет. Да и не дали бы им это заговорщики. Они не только нас подставили, этих тоже. Убийство целой семьи, как его ни оправдывай, все равно вызовет неприязнь к тем, кто это сделал. Зачем им самим пачкаться? А для нас главное, что мы сможем отсюда уехать. Пойду расскажу родителям и Ольге.

Отец отреагировал на мое сообщение спокойно, а вот мама заплакала. Я передал, что обращение скоро должны повторить, и они сели его ждать возле радиолы. Ольга была влюблена, и ее очень мало интересовало все, что не касалось ее друга, поэтому она к моей новости осталась равнодушной. Друзьям я звонить не стал: придут домой и сами узнают. Во многих семьях приемники по вечерам не выключали, а новость была такая, что ее трудно пропустить. Следующие несколько дней наш городок бурлил, но потом все как-то успокоилось. Многие жившие в нем люди приехали сюда по собственной воле и отдали годы жизни для того, чтобы случившееся стало явью, но почти никто не выражал радости. Преобладающими чувствами были озабоченность и страх. На второй день после сообщения отец немного простыл, и мама не пустила его к профессору Суханову. Я давно не был у Дана Евгеньевича, поэтому выбрал время и сходил к нему вместо отца. Старик мне обрадовался.

- Хорошо, что вы зашли, Алексей! - сказал он, усаживая меня пить горячий чай. - Одному как-то тоскливо, особенно после сообщения.

- А почему вы так восприняли это известие? - спросил я. - Половина вашей жизни...