Тринадцатая реальность

— Я говорю только то, что думаю! — отрезал я. — И так думать у меня есть основания! Вы не столько нас спасли, сколько использовали в своих целях, спастись мы могли и сами, пусть и с определённым риском. И жили бы сейчас гораздо лучше и не в этой комфортабельной тюрьме! Вы подставили моего отца, повесив на него убийство, чтобы вывести кого-то из-под удара и навязать нам свои услуги. Очень порядочный приём! Ладно, это я ещё могу как-то понять, но для чего было проводить эту инсценировку с пожаром и вешать на нас свои жертвы? Мне плевать на то, чем вы руководствовались, сделав это без нашего согласия и не поставив в известность сестру отца и родных моей жены! Их горе на вашей совести! Это хорошо, что моя жена не читает газеты и пока ничего не знает. Но это только пока! Наши письма вы не отправили, понятно, что не будет писем и от Водениковых. Зачем писать покойникам? У неё и так депрессия, а тут ещё и это. Я не уверен в том, что она такое перенесёт, а если с ней что-нибудь случится, вам не придётся рассчитывать на мою благодарность. Я, знаете ли, не тот мальчишка, каким кажусь. Мне мои знания не с дуба упали, они результат семидесяти лет жизни, опыт которой тоже никуда не делся! Я знаю, что для достижения благородной цели далеко не всегда пользуются благородными средствами, сплошь и рядом в ход идёт такое… Ладно, оставим общие разговоры и перейдём к тому, на каких условиях я согласен с вами сотрудничать.

— Вы ставите нам условия? — удивился он.

— А что вас в этом удивляет? — спросил я. — Вы хорошо выслушали то, что вам говорил господин Фролов? Значит, вы его не поняли. В моём перечне тем их около сотни, а расписал я пока только одну, да и то не полностью, затратив на это месяц. Конечно, не всё знаю так подробно, но мне вас учить с год, если не больше. Цивилизация, знания которой находятся в моей голове, обогнала вас настолько, насколько вы обогнали монголов. Если откажусь работать, вы можете попытаться что-то вытянуть из меня насильно. Может получиться, а может и нет. А если даже получится, где гарантия, что я сказал всё или не ввёл в заблуждение? Дам вашим учёным какую-нибудь тупиковую идею, и пускай они потом десятилетиями бьются над решением! Наука и насилие несовместимы, плохо, если вы этого не понимаете!

— И чего же вы хотите? — спросил он.

— Прежде всего я хочу доверия и уважительного отношения! — сказал я ему. — Напортачили, извольте исправлять! Передадите моей тёте и отцу жены о том, что мы живы и переправите нам их письма. Вам нетрудно договориться о том, чтобы они молчали, поэтому я не вижу сложностей. Кроме того, должны выполняться мои заявки.

— Хотите сделать записи для грампластинок? — спросил он. — А зачем это вам? Если нужны деньги, вам их дадут и так.

— Это хорошо, что вы вспомнили о деньгах, — кивнул я. — Мы к ним ещё вернёмся. Я уже говорил Фролову, что мои знания не ограничиваются наукой. Я хорошо помню множество книг, фильмов и песен. Возможно, я займусь и книгами, но пока будут только песни. Я не могу постоянно печатать, иногда нужно и отдыхать, и как-то развлекаться, вот я и буду петь песни. Думаю, что это занятие поможет мне вытянуть из депрессии жену. Вы неплохо здесь устроили, но недодумали в части развлечений. Это не пустяк, когда людей изолируют от мира на годы.

— Ладно, я об этом поговорю, — согласился он. — Для вас что-нибудь придумают. И с родственниками не вижу проблем. Что ещё?

— Вы правильно подняли вопрос денег. Мы взяли с собой крупную сумму, но моя семья не привыкла себе в чём-то отказывать, поэтому её надолго не хватит.

— И сколько же вам нужно? — спросил он.

— Пока мне не нужно ничего, — ответил я, — но если потребуются деньги, я должен их получить. В любом случае речь не идёт о больших суммах, поэтому это вас не затруднит. И верните наши сертификаты. О каком доверии может идти речь, если нас фактически шантажируют изъятием вкладов?

— Поговорю, но ничего не обещаю, — ответил он. — Это всё?

— Хочу задать вопрос, — сказал я. — Вы начнёте этой зимой?

— Почему вы так решили? — насторожился он.

— Сюда поступило распоряжение закончить работы до весны, значит, у вас почти всё готово. Если учесть, что уже до многих дошло, в какой мы заднице…

— Ну у вас и выражения, князь, — хмыкнул он.

— Надо же, вы вспомнили о моём титуле! — усмехнулся я. — Нас его не лишили?

— Собирались, но не успели, — ответил он. — Помешала ваша смерть в огне, так что в чём-то этот пожар пошёл вам на пользу.

— Вы начали устранять мешающих иностранцев, — продолжил я, проигнорировав его слова о пользе пожара. — Такие резкие жесты после тридцати лет глубокой конспирации тоже говорят о вашей готовности. А зима… Зиму я выбрал бы из-за трудности военных действий.

— Может, вы и правы, — сказал он. — Я не принадлежу к верхушке нашего руководства и о многом, как и вы, могу только догадываться. А почему вы спросили?

— Если начнётся зимой, летом мы должны покинуть лагерь. Помощь я буду оказывать, но где-нибудь в более цивилизованном месте.